Ангел-мститель (СИ)

— Сначала — с женщиной, — впервые удостоила ее взгляда Саша, — с любопытной такой, настойчивой — не успокоилась, пока не выяснила во всех подробностях, кто звонит, да по какому поводу. А уж потом муженек твой трубку взял.

— Может, я детей спать укладывала, — растерянно вставила та, которую позже назвали Мариной, не в силах поверить, что мать нарочно мужа вместо нее к телефону позвала.

— Наверно, — кивнула Саша. — Он мне так и объяснил, что у тебя есть масса более важных дел. И что — в отличие от нас — ты прекрасно понимаешь, что у тебя уже давно другая жизнь, в которой нет места глупому ребячеству. И попросил впредь больше вас не беспокоить.

— Саша, он, наверное, просто не понял, кто звонит, — опять попыталась найти хоть какое-то достойное объяснение услышанному та, которую позже назвали Мариной.

— Понял, дорогая моя, прекрасно понял, — отрезала Саша. — Потому как в самом начале переспросил, с кем говорит.

— Не может быть, — судорожно замотала головой та, которую позже назвали Мариной.

Саша с Дашей озадаченно переглянулись: Даша вскинула бровь, Саша неуверенно пожала плечами.

— А я вам что говорил? — подал вдруг голос Витя, самодовольно улыбаясь.

Словно по команде, Даша с Сашей повернулись к нему — с одинаково решительным выражением. Улыбка начала медленно сползать с его лица.

— Я пойду — посмотрю, что там у Лили на кухне, — буркнул он, поспешно ретируясь.

— Саш, закончишь на том конце стола? — внезапно спросила Даша, и небрежно бросила той, которую позже назвали Мариной: — А ну, пошли — вон там, в уголке, поболтаем.

Сняв с одного из отодвинутых Витей столов два стула, они присели. Через пару минут неловкого молчания, Даша заговорила.

— А ты как, вообще, живешь-то?

— Я очень хорошо живу, — улыбнулась та, которую позже назвали Мариной. — Двое детей — сын и дочка — оба в школе уже. Пять лет назад в отдельную квартиру переехали. — Она судорожно пыталась вспомнить, чем еще собиралась хвастаться перед старыми друзьями. — Каждое лето к морю ездим…

— В общем, кухня, дети, церковь, да? — хмыкнула Даша.

— Да какая церковь — ты, что, с ума сошла? — возмутилась та, которую позже назвали Мариной.

— Ну, в твоем случае — приемы вместо церкви, — с готовностью уступила Даша. — Муженька-то твоего, небось, положение обязывает тебя с собой на официальные мероприятия таскать?

— Да нет, — обиделась та, которую позже назвали Мариной. — Он сам на них ходит.

— А чего же тебя с собой не берет? — спросила Даша, внимательно вглядываясь ей в лицо.

— Ну, почему же? — возразила ей та, которую позже назвали Мариной, изо всех сил стараясь придерживаться справедливости. — Сначала я ходила с ним… пару раз… А потом дети заболели, потом опять — ты же знаешь наши садики… А я, честно говоря, и не против, — торопливо добавила она, — мне эти торжественные застолья всегда поперек горла были. Сидела там дура дурой — никогда толком не знала, как разговор поддержать.

— Дура дурой, говоришь… — задумчиво повторила Даша. — А на работе как — все также в дипломированных лаборантах?

— А ты откуда знаешь? — смутилась та, которую позже назвали Мариной.

— Так Катерина докладывала, — усмехнулась Даша. — А мы все удивлялись, как тебе удалось в образцовую домохозяйку превратиться. Ты ведь лучше всех училась — мы были уверены, что на работе ты всех нас за пояс заткнешь.

— Я тоже так думала, — тихо ответила та, которую позже назвали Мариной, разглядывая свои руки, сложенные на столе. — А потом родились дети — и я вдруг поняла, что они мне важнее любой карьеры. Затем мужа взяли на новую работу — у него ведь такая ответственность, что нам с тобой и не снилась — нужно было кому-то домом заниматься, чтобы он о быте не думал. Не всем же командовать — кто-то и подчиняться должен, — тоскливо повторила она слова матери.

— Да как ты за него замуж-то вышла? — вдруг спросила Даша с такой злостью, что та, которую позже назвали Мариной, невольно вскинула на нее взгляд.

— Что ты имеешь в виду? — озадаченно проговорила она.

— А то, что еще в институте было видно, что он за человек! — взорвалась Даша. — Он еще там все свое будущее до последнего дня распланировал. Он жизнь свою строил, как соты в улье — главное, чтобы они в общую схему вписывались, и рабочие пчелы вокруг суетились, чтобы порядок в них поддерживать. Он и учился не для того, чтобы специальность приобрести — он острый интерес демонстрировал, чтобы преподаватели его заметили. И общественной работой он занимался не потому, что считал ее нужной кому-то, а чтобы полезными знакомствами обзавестись и нужную запись в характеристике получить. У него и романы были, как сценарии — с четким распределением ролей…

— Какие романы? — вскинулась та, которую позже назвали Мариной.