Ангел-мститель (СИ)

— Толечка, Вы его только найдите, — всхлипывала она, выходя из больницы, — не важно, сколько стоит, мы Вам потом деньги отдадим…

— Вера Леонидовна! — рявкнул он так, что она тут же осеклась. А я обрадовалась, что некое… седьмое чувство (шестое всех потусторонних сил касается, а тут уже отдельное выработалось, для особо яркого, да еще и постоянно на мне упражняющегося представителя) подсказало мне, что пока любого рода замечания лучше держать при себе.

Возле машины нас уже ждал Стас — с виду живой и здоровый, и все такой же молчаливый. Правда, мне показалось, что сейчас уже в его молчании появилось некое нетерпение, словно он тоже, как и мой ангел, минуты отсчитывал до того момента, как всех людей удастся по домам распихать, как парадные приборы по коробкам после приема. Мой ангел бросил на него вопросительный взгляд — тот едва заметно кивнул. Понятно, сверили часы.

Когда мы добрались, наконец, домой, мой ангел глянул на Стаса в зеркало заднего обзора и коротко обронил: — Вместе поднимемся.

Тот закатил глаза, покачал головой, но послушно выбрался из машины. Я не понимаю — у них там хоть какое-то понятие о субординации имеется? Рядовые сотрудники практически пинают ногами руководителей отделов, пусть и не своих, а те чуть ли не козыряют в ответ! В лифте я косилась на моего ангела с еще большей опаской.

Доставив меня под локоток в квартиру (можно подумать, мне когда-нибудь удавалось далеко от него удрать!), он облегченно вздохнул.

— Я тебя очень прошу, — сменил он повелительный тон на проникновенный, — ложись спать. Сколько мы это лекарство будем искать, я понятия не имею, так что нечего тебе тоже без отдыха оставаться.

Он, что, издевается?! Как я сейчас засну? Марина — неизвестно, в каком состоянии, Светка завтра голову оторвет за то, что я ей сразу не сообщила, а тут еще и его Бог знает, куда уносит!

— Хорошо, — смиренно произнесла я.

Стас издал какой-то непонятный звук.

Мой ангел подозрительно прищурился.

— Татьяна, я точно могу на тебя надеяться? — вкрадчиво спросил он. — Ты себя не накрутишь до того, чтобы мне и тебя потом пришлось спасать?

— Татьяна, я прослежу за тем, чтобы он как можно скорее вернулся, — подал вдруг голос Стас, и мой ангел метнул в него убийственным взглядом.

— Я не буду тебя ждать, — совершенно искренне пообещала я. — До утра. А там — как получится…

Естественно, я не буду его ждать — еще чего! Я буду просто так ходить по квартире и делать то, что у меня лучше всего получается — думать. Чем я и занялась, как только за ними захлопнулась дверь.

И, как и следовало ожидать, первой мне в голову пришла самая неприятная мысль.

Похоже, придется извиниться.

Я раз за разом прокручивала в голове недавние события и никак не могла понять, что это на меня нашло. С чего это я на него взъелась? Откуда опять взялось это желание все вокруг с изнанки рассматривать? Почему вдруг в каждом его слове, жесте, взгляде подвох начал чудиться? Потому что они с моими не совпали? Раз он не со мной — значит, против меня?

Это что же получается — мне в жизни вместо близкого человека зеркало моих настроений нужно?

Причем говорящее, как в сказке — «Свет мой зеркальце, скажи…»?

И ведь он — действительно ангел-хранитель, и сколько ни ерничай по этому поводу, факт этот остается фактом. И в задачу его входит не поддакивать каждому возникшему у меня соображению, а предостерегать от ошибок и избавлять от неприятностей. Что, собственно говоря, он всегда и делал — взять хоть давние недоразумения с Франсуа и моими родителями. Я поежилась, вспомнив, как всего пару дней назад вынудила его выгораживать меня перед матерью.

И о том, что он — мужчина, забывать нельзя… только не так, как я это в последнее время делала. Интересно, как бы мне самой понравилось, если бы он начал вместе со мной по каждому пустяку пыхтеть, суетиться и руками размахивать? Мужчина в дело вступает, когда что-то серьезное происходит — вот как сейчас с Мариной — и не стонет и не ахает, а меры принимает. Так чего же беситься, если ему и спокойные периоды в жизни выпадают? Может, ему тоже силы накопить нужно, чтобы при возникновении следующей опасности во всеоружии оказаться? Может, не случайно на женщину в периоды затишья приступ активности нападает — чтобы в острый момент отступила она на задний план, сохраняя баланс сил?

Почему же я все время на амбразуру кидаюсь, даже если вижу, что она мне вовсе не по размеру? Сама ведь Марине втолковывала, что наши ангелы не стреножить, а обезопасить ее хотят. Почему мне так важно, чтобы хорошие дела исключительно из моих идей рождались? Сама ведь на мать обижалась, что ее ничье, кроме своего, мнение не интересует. Почему меня так задевает, когда он исключительно своими усилиями чего-то стоящего добивается? Сама ведь всю жизнь возмущалась, что мне шагу не дают самостоятельно ступить.