Ангел-мститель (СИ)

Он сказал, что сначала — письменное согласие, а потом — начало эксперимента. Я занервничал — не хватало еще, чтобы Марина начала выздоравливать на глазах до применения препарата. Пришлось звонить Марининой матери и просить ее немедленно приехать и написать ему эту чертову бумажку. Интересно, это люди у нас бюрократии научились, или это мы их привычку каждое действие тоннами документов сопровождать на тот свет перетащили?

Вернулся я проведать Марину вечером, уже с Татьяной. Она, конечно, ночью не спала, меня дожидаясь, но у меня духу не хватило отругать ее, как следует. Не только ведь за Марину она переживала — спасибо Стасу. А когда она заговорила о том, что все последнее время плохо обо мне думала и чувствует себя виноватой, мне и вовсе не по себе стало. В расстроенных чувствах я и проболтался ей о возможном покушении на Маринину жизнь. Она и в этом усмотрела вину Стаса, а не мою. Не веря своим ушам, я решил воспользоваться редким моментом ее полного расположения к моей персоне и осторожно намекнул ей, что мне…. наверно, придется… изредка присматривать… одним глазком за Мариной. Опять не возражает! Нет, ей определенно выспаться нужно.

Я сделал вид, что мне срочно нужно на работу, после чего я заеду за ней. Вернуться домой мне удалось чуть раньше обычного, и, увидев, что она все еще сладко спит, я просто не решился опять лишать ее отдыха. Чтобы время в ожидании, пока она проснется, не тянулось так мучительно, я решил немного перекусить. Нервно-бессонная ночь обернулась для меня повышенным аппетитом, и, хотя утром я и позавтракал, но в обед мне даже перехватить ничего не удалось — вышел на связь Стас.

Выяснилось, что в мыслях у одного из директоров издательства обнаружились некие туманные намеки на то, как бы охладить пыл чрезмерно рьяного последнего автора. Высказанные в разговоре с неким знакомым с весьма неприятной репутацией. По этой ниточке сотрудники Стаса и пошли к самому центру клубка.

Кстати, стоит ли спрашивать, в какой именно момент проснулась Татьяна? Правильно — когда я, вздыхая от облегчения, прятал следы пиршества в холодильник. Вот я и говорю: женская интуиция — это механизм естественного отбора сильнейших среди мужчин. Слабые просто вымирают, не выдержав жизни в постоянной настороженности.

Лишь только заглянув к Марине, я сразу же увидел результаты совместных усилий нашей энергии и земных витаминов — не стоит последние совсем со счетов сбрасывать. Я заглянул к ней и тут же вышел — раз Марина очнулась, Татьяну в коридоре все правоохранительные органы, вместе взятые, не удержат, а мне не хотелось, чтобы та противная тетка в присутствии трех девчонок опять на меня накричала. Откуда я знаю, расширяется круг посетителей для выздоравливающих или их только забирать из больницы целой делегацией можно? Я решил предоставить первое слово женщинам (в противном случае, они его сами возьмут — так обиднее) и подождать Тошу в коридоре.

Ему я сообщил прискорбные новости после обеда. Во-первых, от Стаса уже некая обнадеживающая в смысле возмездия информация поступила, а во-вторых, мне не хотелось, чтобы он к Марине в перерыв сорвался, взбудоражив ее не прошедшими редакторскую правку вопросами. В конце концов, если уж Стас признал за мной право окончательного голоса в вопросах безопасности Марины, то Тошу и подавно никто спрашивать не будет.

Известие об аварии произвело на него слегка неожиданное впечатление. В смысле — неожиданное для ангела, но зато вполне ожидаемое для ангела, находившегося длительное время под влиянием Татьяны. Он тоже сразу заорал: «А чем Стас думал?». Ни малейшего умения видеть ситуацию со всех возможных сторон!

Дальше — лучше. Выяснилось, что еще в процессе сбора информации для этой операции, у него зародились подозрения, что дело это — чрезвычайно опасное и может плохо кончиться для непосредственных участников. Заикаясь от возмущения, я поинтересовался, почему он мне о них не сообщил. _Читай на Книгоед. нет_ Он ответил, что, поскольку мы с Мариной столько времени на ножах были, ему не хотелось вносить раздоры в наше только что возникшее в тяжких муках мирное сосуществование. Стасу он, правда, высказывал свои сомнения, на что тот ему ответил, что организация карательных операций не входит в полномочия хранителей. Как и мне. Но наверняка в куда более решительных выражениях.

Пришлось опять с ним, как с младенцем, работу над ошибками проводить.

— Ты кто? — спросил я его, и уточнил: — По профессии?

— Хранитель, — буркнул он.

— Правильно, — похвалил я его за чистосердечие и краткость, — рядовой хранитель. А я кто?

— Тоже хранитель, — с большей готовностью ответил он.

— Правильно, — опять поддержал я его продвижение по верному пути, — с большим стажем. А Стас кто?

— Начальник отде… — мрачно начал он, почуяв, видимо, к чему я веду.