Ангел-мститель (СИ)

Долго размышлять над заразительным земным коварством мне не пришлось — переговоры на высоком уровне закончились раньше предусмотренного срока, но ко всеобщему с виду удовлетворению. И как только высокие стороны вышли из кабинета Сан Саныча, я в очередной раз мысленно поздравил себя с проявленной предусмотрительностью, не позволившей мне в тот день довериться здравомыслию Татьяны. Если бы не я, Франсуа потащил бы ее таки в какой-то интересный, как он выразился, ресторан, вместо того чтобы накормить побыстрее прервавшую свой законный, между прочим, отпуск ради его дел девушку. И она бы наверняка согласилась. С восторгом — вон как засияла, вырвавшись на оперативный простор, направо и налево благосклонными улыбками сыплет.

Я проявил твердость — и через десять минут мы уже кушали в нашем кафе. Татьяна сметала все со своей тарелки с таким видом, словно ее перед ней впервые за неделю поставили. Вот-вот — подумала бы хоть о том, что все это время и парня нашего тоже голодом морила! Чтобы отвлечь Франсуа от неправильных выводов в отношении организации нашего быта, я рассказал ему о том, что случилось с Мариной. Он тут же принялся критиковать организацию всего нашего общества, что почему-то здорово меня задело.

Но еще раз я проявил твердость совершенно не по этой причине. Я ничего не имел против того, чтобы Франсуа пострадавшую добрым словом поддержал, но Татьяне после целого дня напряженного труда на благо родного коллектива и дорогого партнера пора было домой. Отдыхать. Восстанавливать силы. И поддерживать вполне заслуженной похвалой другого альтруиста. Куда более родного ей и дорогого. Как он надеется.

Вот я знал, что она неспроста с такой готовностью во всем со мной соглашается! Это на нее офис, наверно, так подействовал — вспомнила, как раньше из нее там фонтаном били те сумасшедшие идеи, направить которые хоть в какое-то приемлемое русло стоило мне потом таких трудов. Вот зачем ей деньги? Разумеется, у меня есть деньги на все, что нужно моей семье. А сколько? Ну, для парня-то фонд давно уже создан! А зачем ему все через Интернет заказывать? Нет уж, вместе в магазин поедем — чтобы было кому подумать о функциональности всего того, что ей понравится. А то она сама такого назаказывает, что никакого фонда не хватит.

Вот, кстати, и Людмила Викторовна отметила рациональность всех наших покупок. Чтобы не испортить впечатление, я не стал ей признаваться, что нам на них не один день понадобился. Честно признаюсь, слабину дал — душа радовалась смотреть, с каким удовольствием она бродит по магазинам, перебирая детские вещи. Сам бы я, конечно, за один вечер справился.

Со всей этой магазинной лихорадкой мне удалось встретиться с Тошей только в пятницу. В обед — но поскольку перенеслась наша встреча из-за меня, я сам подъехал к нему в офис. Как раз в тот момент, когда он оттуда выходил.

— Ну, что — в кафе? — спросил я, оживленно потирая руки, как только он сел в машину.

— Там народа полно, — поморщился он. — Давай тут поговорим.

— Слушай, ты совесть-то имей! — возмутился я. — Я уже почти неделю на одних бутербродах — Татьяна меня каждый день то в один, то в другой магазин на разведку гоняет.

— Чревоугодие опасно для здоровья, — произнес он тоном оракула.

— А голодание — для жизни, — не остался в долгу я.

Он вздохнул и смиренно уставился куда-то в даль. У меня мелькнула было мысль, что в последнее время смирение окружающих не предвещает мне ничего хорошего, но перспектива пообедать, наконец, по-человечески задушила ее в зародыше.

В кафе Тоша заговорил только после того, как нам принесли наш заказ. До этого он сидел за столом, опустив глаза на кусочек хлеба, который разминал в руках в мелкую крошку, и односложно отвечал на все мои расспросы о работе, Гале, ее девочке и жизни в целом.

— Слушай, ты меня вообще зачем звал? — не выдержал, наконец, я, разворачивая завернутые в салфетку вилку и нож.

— Как ты Татьяне предложение сделал? — вскинул он на меня пристальный взгляд, словно и не расслышав моего вопроса.

Закашлявшись, я глянул на него с невольной благодарностью. Теперь понятно, почему он хотел в машине поговорить и намекал на опасность чревоугодия. С такими вопросами немудрено и первым глотком подавиться до смерти.

— А тебе зачем? — прочистив, как следует горло, спросил я.

— Ответить трудно? — отпарировал он.

— Ну…. сказал: «Выходи за меня замуж», и все, — пожал я плечами.

— И она сразу согласилась? — снова сосредоточенно прищурился он.

— Ну да, конечно! — рассмеялся я, вспомнив ту свою битву с Татьяной. — Сначала она сказала, что ей нужно подумать, потом, вроде, сказала: «Да», а на следующее утро сделала вид, что ничего такого не помнит, и мне пришлось полдня правильными вопросами ей память восстанавливать.

— А что бы ты делал, если бы она отказалась? — продолжал допытываться Тоша.

— С чего это ей отказываться? — возмутился я.

— Ну, все же, — настаивал он.

— Не знаю, — честно признался я. — В невидимость перешел бы, наверно.

— Не подходит, — качнул головой он, словно отвечая на какую-то свою мысль.