Ангел на метле

Сотовый Македонского начал издавать звуки, похожие на визг циркулярной пилы.

Александр ткнул пальцем в аппарат, очевидно, он включил громкую связь, потому что комнату наполнил бойкий женский голос:

– Пушкин, блин, ты?

– Я, – отозвался Македонский, чем вверг меня в крайнее изумление.

– Рейтинг, блин, готов!

– И что? – пробубнил критик, не переставая писать.

– Ты, блин, его помнишь?

– Местами. Прочитай.

– Блин! Первая Анжела Фискина, второй Владлен Дюков, третий Олег Холкин.

– Правильно.

– Блин! А где Смолякова?

Македонский отшвырнул ручку.

– Она тут при чем?

– Главный сказал, что необходим абзац про Смолякову! Блин!

Я сидел, боясь поднять голову, слово «блин», заменитель грубого ругательства, постоянно произносимое девичьим сопрано, сначала меня шокировало, но потом мне стало понятно, что юная леди не бранится, она так разговаривает, произносит слово, как артикль, бездумно, по привычке.

– Ася, – возмутился Македонский, – напоминаю тебе, что мы работаем не в каком-нибудь низкопробном «Часе пик», а в серьезном, аналитическом журнале, и не можем опускаться до уровня массовой литературы, рассчитанной на тупой народ. Пока я занимаю место главного критика, никаких бабских романов с трупами в рейтинге не будет! Только высокая проза! Блин! Если хочешь Смолякову, нам с тобой не по пути.

– Блин! – отозвалась Ася. – Это пожелание главного редактора! Блин!!!

– Шикарно, – налился багрянцем Македонский, – сейчас надиктую, записывай. Как называется ее последний опус?

– Блин! «Черепашка в шоколаде».

– Отлично, – потер руки Македонский, потом подергал себя за сальные волосы и начал фонтанировать текстом: – «Черепашка в шоколаде» – новый роман госпожи Смоляковой – явное свидетельство того, что количество выдаваемых ею книг никак не переходит в качество. Заранее предсказуемый сюжет, плоские герои, простонародный язык, нелепые обороты речи и на закуску полнейшая путаница фактов. Смолякова никогда не умела писать, а сейчас катастрофически деградирует, ей-богу, приличному человеку стыдно взять ее последнюю книжонку даже щипцами. Хотя, будем откровенны, так называемая литераторша тут ни при чем, она просто раскрашенная кукла, которую издательство подсовывает журналистам и обманутым читателям на автограф-сессии. К самой Смоляковой у меня претензий нет, в конце концов, в наше тяжелое время каждый зарабатывает как может, Милада уже немолода и некрасива, ей надо кормить внуков. А вот господам издателям хочу посоветовать: смените бригаду. Меня часто спрашивают, сколько же денег огребает Милада Смолякова за свои малосъедобные произведения? Могу приоткрыть завесу тайны! У нашей якобы писательницы на счету четырнадцать миллионов долларов!» Хватит или еще наговорить?

– Блин!!! Круто!! – восхитилась Ася и отсоединилась.

Критик довольно улыбнулся.

– Я думал, что вы Македонский, – не утерпел я.

– Публикую статьи в аналитическом журнале под псевдонимом Александр Пушкин, – ответило чучело.

После этого заявления мне следовало тихо забиться в угол и более не возникать, но меня словно черт тянул за язык.

– Вы не любите Смолякову?

Македонский картинно отбросил назад прилипшую ко лбу «сосульку» из волос и ответил:

– Господь с тобой! Оцени ситуацию, кто она и кто я? Милада базарная писака, а Македонский величайший критик России, один из немногих журналистов в этой стране, который не продается и честно высказывает свое мнение.

– Смолякова так плохо пишет?

– Я ее не читал!

– Совсем?

– Я похож на человека, который способен взять в руки мерзкую книжонку? – оскалился Македонский.

– Но если вы не знакомы с творчеством писательницы, то откуда знаете, что ее произведения плохи? – поразился я. – И почему не включили Смолякову в рейтинг? Насколько я знаю, она сейчас сверхпопулярна, постоянно выступает по телевидению!

Македонский побагровел:

– Я сам читал в «Желтой правде», что эта дрянь заработала кучу миллионов, и не в рублях! Все получила: бабки, народную любовь! Дураки в магазинах витрины с ее, тьфу, романами сносят! Не-на-вижу! Ненавижу! От меня она хорошего слова не услышит! Видел ее машину? Джип! А я на чем езжу? Никаких рейтингов! Метлой вон из литературы! Буду бороться со Смоляковой! Поглядим, кто кого!

Мне стало смешно. Да, похоже, литературная критика умерла вместе с Белинским, сейчас правит бал элементарная зависть. Что мешает Македонскому самому создавать книги и успешно продавать их? Лень? Отсутствие таланта? И он переоценивает значение аналитического журнала, для которого пишет, простые люди его не покупают, они наслаждаются книжками Смоляковой.

– Блин! – рявкнул Македонский, хватаясь за ручку.

Я вздохнул, очевидно, в редакции аналитического журнала это слово служит присказкой, помогает элите журналистики создавать нетленные тексты.

Телефон Александра опять зазвонил, Македонский включил громкую связь.

– Чего надо? Я работаю!

– Блин!!! – заорал мужской голос. – Ты…! Леня…! Совсем…!

– Николай Сергеевич, – мигом сжался в комок Македонский, – вы не нервничайте!