Ангел на метле

Ада Марковна внимательно осмотрела меня с головы до ног и церемонно осведомилась:

– Молодой человек, вы откуда?

Я начал расшаркиваться:

– Разрешите представиться, Иван Павлович Подушкин, ответственный секретарь общества «Милосердие».

Ада Марковна ахнула:

– Ну надо же! Пришли! После стольких лет! Однако в вашей организации странные порядки! Еще когда Анна к вам за помощью обращалась! Опоздали, умерла она.

– Кто? – я попытался разобраться в ситуации. – Мне нужна Светлана.

– Так она первой скончалась, – завсхлипывала Ада Марковна, – люди полагали, что это несчастный случай, но я точно правду знала. Анечка поделилась бедой, я ведь ее подругой была. Да вы проходите!

Я вошел в прихожую, стащил ботинки, получил взамен пластиковые тапки и был препровожден в полутемную комнату, обставленную по моде семидесятых годов прошлого века: везде хрусталь, ковры и огромное количество зачитанных книг. Тома собраний сочинений классиков литературы, издания по истории, альбомы с репродукциями.

– Анечка умерла, – начала рассказ Ада Марковна. – Хоть и ужасно звучит, но это лучшее, что могло с ней после всего приключиться. А Светлана отвратительная девочка, настоящее исчадие ада. Как она врать умела! Виртуозно, с таким честным видом, самого черта обмануть могла. Ну, вы, конечно, знаете!

– Нет, – ответил я.

– Аня же обращалась к вам! Писала заявление, надеялась на помощь, неужели вы не изучили внимательно бумаги? – поразилась Ада Марковна. – Сейчас объясню.

– Сделайте одолжение, – кивнул я, поудобнее устраиваясь на жестком стуле.

Ада Марковна навалилась грудью на обеденный стол, округлила глаза и трагическим шепотом заявила:

– Я все знала, но молчала. Но теперь, когда все покойники, можно и не хранить тайну.

Семья Рогожиных жила в доме очень давно, девочка Света подрастала на глазах у Ады Марковны, а ее мать, Аня, частенько одалживала деньги у соседки. Ада в те давние годы работала билетным кассиром на Киевском вокзале, имела обширный круг личной клиентуры и особо не нуждалась. Ни мужа, ни детей у нее не было. Правда, до перестройки Ада была научным сотрудником, но потом НИИ приказал долго жить. Так она стала кассиром. А вот бедная Анечка одна тянула на себе Свету. Потом Рогожиной повезло, ей встретился тихий, положительный Иосиф, ювелир по профессии. Он женился на Анне и удочерил Свету.

– Собственно говоря, она тогда Рогожиной стала, – звенела Ада Марковна, – до этого и мать, и дочь носили фамилию Петровы.

Йося оказался заботливым мужем и хорошим отцом. Но и на солнце случаются пятна, у него была мать, вредная старушонка, которая жила вместе с сыном.

– Не бабка, а крапива, – молола языком Ада Марковна, – никого не стеснялась, враз со всем двором перессорилась. Представляете, у нее был бинокль, она сидела перед окном и за соседями следила, а потом могла при всех о своих наблюдениях доложить. Один раз при мне такое отмочила!.. Сидела я на лавочке, газетку читала, а рядом Инна Маркова коляску качала, милая девушка, недавно девочку родила. Значит, спокойно воздухом дышим, и тут муж Инночки, Витя, подходит. Ну и начали мы болтать ни о чем. Глядь, бабка Рогожина выползает – и к коляске. «Ой, – говорит, – дочка-то как на Лешу Погова похожа!»

Витя, конечно, обозлился и довольно грубо сказал: «Нечего чушь молоть, на что вы намекаете?»

А старуха с гадкой ухмылкой в ответ: «Чего уж тут намеки строить? Всем известно, что Инна с Лешей любовь крутит. Вы сколько вместе жили, а младенец не получался, а потом чик-брык, и готово. Не твоя девочка, а от Погова!»

Вот злыдня! Догадывались люди про Инну и Алексея, перешептывались, но чтоб так откровенно, прямо в глаза! Скандал получился знатный. Витя Лешу побил, с Инной развелся, от дочери открестился, на экспертизу денег не пожалел, получил бумагу на руки, а там черным по белому стоит: не ваш ребенок! О!

– Милая старушка, – кивнул я, – приятно с такой дело иметь.

– И не говорите! – округлила глаза Ада Марковна. – Ее тут все без ислючения ненавидели, поэтому совсем не расстроились, когда бабка умерла, с табуретки упала!

Я вопросительно поднял брови.

– Да, да, – заторопилась болтунья, – вы не ослышались. Полезла старуха белье развешивать, встала на колченогую табуретку и прямо в ванну бултых! Умерла до приезда «Скорой». Вот когда Аня свободно вздохнула, а Йося почернел от горя. Кому стерва, а ему мать родная! Лица на мужике не было, каждый день на кладбище ездил.

– Время лечит, – сказал я банальную фразу.

– Оно так, – согласилась Ада Марковна, – только вскорости Светлана заболела. Ее сначала в больницу увезли, а потом смотрю, Аня в черном платке ходит. Умерла девочка, всего-то ей шестнадцать и было. Ужас!

– Угу, – кивнул я.

– Не прошло трех лет, Иосиф слег, – с горящим взором вещала Ада Марковна, – инсульт его разбил. Аня за мужем самоотверженно ухаживала, два года его тащила, но все равно не выходила. Хотя в этом случае не плакать, а радоваться надо было, избавил жену от мучений. Осталась Аня одна, бедняжка!

– Угу, – вновь согласился я.

Ада Марковна приложила палец к губам и заговорщицки прошептала:

– Но дальше-то вообще беда!