Ангел на снегу

–Наоми, время, – человек... нет, демонесса запомнила имя, Валерий... был прав. Действительно, оставалось мало времени, а нужно было еще подчистить все следы пребывания. К счастью, люди не стали возражать против небольшой блокировки памяти.

–Благодарю, – а дочка все время молчит... Люди утверждают, что с ними Мэлис разговаривает – как любой ребенок в ее возрасте и даже лучше... Нет, не стоит ревновать дочь к подневольным нянькам, не нужно доходить до сумасшествия, пусть это даже и проще. Если бы не эти люди, Наоми так и не смогла бы увидеть собственного ребенка, сказать ей ее настоящее имя, а не эту модельную кличку... Благословен будь Хаос за то, что заронил в голову Эанис Джайнис мысль о такой системе охраны для внучки, за то, что не дал Безымянной разгадать игру собственной дочери... Благословен будь – досрочно и заочно.

–Алара, разве на твоего отца это похоже? – ученики «Пути» хейтерского происхождения уже успели побегать по всем близрасполагавшимся приходским общагам, но результат остался нулевым. Не удалось найти даже свидетелей первой очереди... Одно осталось несомненным: Пейнджел был на концерте, и после этого его никто не видел. Алара все сильнее склонялась к абсурдному на любой взгляд предположению... и Лайл начинал думать, что небеспочвенно. Но признать ее правоту юный хейтер не мог. Просто так не мог.

–Что, попасть в плен к беспредельщикам за компанию с людьми? Это вообще на демона не похоже, но я немного знаю своего папочку, – Алара мотнула головой. Крайне раздраженно. – Мог нажраться, как последний человек, мог потащиться за какой-нибудь внезапно возникшей симпатией... это у него в крови, Лайл. Мог вовремя не убежать, потому что спутал координаты. Все он мог, понимаешь? Садись, там тоннель за поворотом...

Разговор шел на крыше облезлого наземного поезда, все еще курсировавшего неподалеку от общаги девяностого прихода. Поезд был приписан к этой самой общаге и использовался для подвоза гостей с определенного направления. Сейчас он шел обратно. В девятнадцатый приход. И вез на себе двух хейтеров, раздраженных, как взрослые.

–Сажусь, – Лайл опустился на нагретую крышу. – Алара, куда мы едем?

–Вообще-то никуда, но этот маршрут нам пока что полностью по дороге, – красные глаза девочки сверкнули – и солнце здесь было не при чем, благо пока что продолжался тоннель. – Ты знаешь, где находятся те, кто видел отца. Помнишь – твои гаражники? Мы едем туда, куда ты их перетащил... Готовься получить от мира заряд ненависти, причем вовремя: тебе понадобятся силы...

–Алара, ты... А впрочем, ты права, – настроение Лайла сменилось одновременно с освещением. – Редди его видела и даже смотрела... Думаю, я ее все-таки отпущу, если нам помогут ее сведения...

–Как знаешь, конкретно это – твои проблемы, а не мои, – хейтерша срезала взглядом неосторожно потянувшуюся к детям ветку. – Тупые здесь деревья... Вообще вся реальность тупая. Привидения, растения и прочая дрянь. Придется здесь жить, невозможно найти место, которое я возненавижу сильнее, – закономерно для ортодоксальной хейтерши закончила мысль Алара.

–Удачи, – Лайл не планировал жизнь так надолго. Даже в командах «песочницы» еще справок не наводил. Маячившие перед хейтером перспективы не были ни четкими, ни привлекательными. – Коллега, вы не устали?

–Нет, – Алара не собиралась играть, это было очевидно. – Просто пара минут ничего не значит, а я сегодня достаточно поиздевалась над своими принципами.

–Как хочешь, – Лайл лег на спину и уставился в обожженное до серно-лимонного оттенка небо. – Я тоже ненавижу этот мир...

Ангел проснулся от холода и боли в затекших ногах. Впрочем, по сравнению с пережитым не так давно камера все равно казалась курортом. Своего рода. Черт подери, боль хотя бы мешала думать...

Амалия пока что не удостаивала своего пациента вниманием... Чего она хочет от него? Извести скукой? Непрошеными мыслями? Заставить самостоятельно прийти к мысли о внутренней демоничности? Считай, уже пришел... Только вот заодно понял, что это означает. Лучше так и остаться до конца светлым созданием, до предела человечным, но не касаться холодной темноты, не вспоминать прошлого... Не становиться собой.

Даже если он ничего не сможет изменить, все равно будет бороться до конца. Правильно это или нет – не важно...

Наоми остановилась у незаметного излома пространства – достаточно далеко от стены, установленной матерью, чтобы не вызывать подозрений... Впрочем, какие подозрения? Какие могут быть подозрения в адрес окончательно двинувшейся умом дурочки? Кстати, дурой она была, конечно... Когда верила матери, когда безоговорочно принимала дарованное... милостиво поданное счастье. И сумасшедшей была – когда убила отца собственного ребенка, того несчастного истинного, у которого и имени-то не было... Наоми понимала, что за это казнить себя бесполезно – во-первых, потому, что за этот поступок она и так умрет. Рано или поздно. Лучше – не слишком рано...