Но от Дары он практически ни на шаг не отходил, и она — если ему случалось отстать где-то — тут же начинала вертеть в поисках его головой. Они явно не мыслили себя друг без друга, и, помню, меня обожгло вопросом — к какому взрыву может привести слияние двух столь несопоставимых темпераментов?
Изменились и все другие наши знакомые. Особенно бросалась в глаза эта перемена в Танье — вдобавок к ее всегдашней уединенности в своих мыслях в ней появилась какая-то печаль, какое-то смирение…, но и куда большая цельность. Она словно перестала задаваться вопросами в жизни и, получив исчерпывающие ответы о ее устройстве, приняла ее как данность, как свой крест, который почти никому не дано выбирать, который немногие несут, не ропща и не оглядываясь на других, и лишь совсем единицы — с гордо поднятой головой.
Изменениям в Тоше удивляться не стоило. У него, оказывается, появилась уже и своя собственная дочь, и растить двух ангельских детей, в присутствии двух наблюдателей, с женой, которая понятия не имела ни о тех, ни о других… Естественно, в углах губ его появились глубокие складки, в манерах — резкость, в глазах — прищур готовности к любым поворотам судьбы.
Но вот кто поразил меня — так это тот темный… Макс, как напомнил мне Франсуа. Он все также находился среди всех них, причем с видом полного права на это, но абсолютно никого вокруг себя не замечал. Его глаза были ежеминутно прикованы к Даре — с таким напряжением, как будто в ней заключался источник его жизни, и, оторвись он от него хоть на мгновенье, тут же рухнет замертво. Я нахмурилась — ни разу, за все свои предыдущие жизни на земле, не сталкивалась я с такой одержимостью у темных чем бы то ни было, даже их извечным стремлением перейти нам дорогу. И опять у меня мурашки по телу пошли — как они все здесь уживаются? И что случится, если однажды в центре их вселенной, каковым, вне всякого сомнения, являлись эти дети, произойдет тот самый взрыв? Что удержит их на этих пока не пересекающихся орбитах?
Вот разве что — Анатолий с Мариной как будто совсем не изменились. Они все также располагались в пространстве как можно дальше друг от друга, поглядывая вокруг с уверенностью хозяина территории, всевозможными способами подманивая к себе остальных гостей и обмениваясь при удаче насмешливыми взглядами. Я, правда, заметила, что Анатолий и на Дару косится недобрым глазом — когда, стоит ей оказаться рядом с ним, все внимание окружающей его кучки людей мгновенно устремляется к ней. С другой стороны, это тоже можно было расценить признаком его постоянства — похоже, покушения на свою главенствующую роль он не мог стерпеть ни от кого, даже от ребенка.
Присматриваясь большей частью к ангелам, я мгновенно уловила и момент появления наблюдателей — Анатолия, Тошу и Макса на какой-то миг словно парализовало, после чего они обменялись молниеносными взглядами. Проследив, куда затем направились их взгляды, я взяла Франсуа под руку и не спеша направилась с ним в ту сторону. Никаких особых воспоминаний об ощущениях, вызванных присутствием наблюдателя Игора в мой прошлый, столь уже давний визит, у меня не осталось, но в тот момент, приближаясь к месту их предполагаемого появления, я явно почувствовала два комка эмоций. Ярких, острых, натужно пульсирующих — и совершенно разных, как и все возникающие в этом разносящем любую психику в пух и прах месте.
Сначала до меня докатилось резкое, раздраженное неприятие. Затем более сложный коктейль ощущений — интерес, досада, легкое смущение, одобрение… Похоже, изменения затронули и более глубокие уровни жизни наших приятелей. Продолжая наше неспешное движение, я незаметно огляделась по сторонам и тут же увидела стоящего в глубине широкого двора — и, главное, в одиночестве — Стаса. Попросив Франсуа занять на несколько минут Марину, я направилась к нему.
— У вас что-то случилось с наблюдателями? — негромко спросила я, подходя к нему вплотную.
— Что? — Глаза у него метнулись в ту сторону, откуда я только что пришла.
— Не знаю, что, — неуверенно пожала я плечами. — Просто от них что-то такое исходит… Непонятное…
— А-а, — понимающе протянул он. — Я так понимаю, тебя уже оба окатили… отношением.
— А почему оно такое разное? — прищурилась я.
— А один из них… — дернул верхней губой Стас, — … нет, двое, те, что у девчонок, младший тоже — к делу своему относятся, как положено. Серьезно, вдумчиво, в самые основы вникают. А вот третий, тот, что у Игоря… Этот, как в первый же день мнение свое составил, так с тех пор только зубы и скалит. Даже мне, — добавил он с нескрываемой яростью.
— А Анатолий его никак… — Я замялась.
— Поверь мне, — покачал головой Стас, — они здесь все ведут себя так, что я только диву даюсь. Дело не в них. У этих, — он дернул подбородком мне за спину, — такой разброд повсеместно творится.
— Что-то у нас я ничего такого не замечала, — недоверчиво нахмурилась я.
— Так вы же законопослушные, — хмыкнул Стас. Я выпрямилась, и он тут же вскинул обе руки, ладонями вперед. — За что я перед вами шляпу снимаю — хоть с вами работы немного.