Ангел-наблюдатель (СИ)

По дороге в гостиницу, где мы забрали мой багаж, а затем в аэропорт мы молчали. Судя по ее отрешенному лицу, она уже строила планы предстоящих действий, я же в который раз восхищался ее непревзойденным умением объединять и сплачивать. Как людей, так и ангелов. И вовсе не обязательно вокруг себя. И заражать их оптимизмом, развеивать их сомнения и придавать им веру в себя.

В аэропорту, однако, выяснилось, что думала Анабель вовсе не об ангельских делах.

— Ты знаешь, — задумчиво произнесла она, когда мы сидели в ожидании посадки, — мне все как-то не случалось сказать тебе это, но сейчас я хочу наконец-то поблагодарить тебя.

— За что? — опешил я.

— За то, что ты принял меня в видимости, — глядя прямо перед собой, принялась перечислять она. — За то, что дал мне возможность по-настоящему жить на земле. За то, что доверяешь мне и любишь такой, какая я есть. За то, что настоял тогда на раскрытии нашей тайны Танье и Анатолию. За то, что потом, благодаря им, я смогла узнать столько интересных людей и увидеть, насколько непредсказуемо разными могут оказаться мои собственные коллеги и даже противники. За то, что не стал ждать с рассказом об их неприятностях до возвращения. За то, что это позволило мне сегодня воочию убедиться в том, что, несмотря на все наши не то, что различия, а даже противоречия, мы можем прекрасно уживаться. И самое главное — за то, что я познакомилась сегодня с этим маленьким чудом, ради которого можно не только мириться и сотрудничать, но и бороться с кем угодно. За то, что я поняла, что сделаю все, что смогу, чтобы помочь им в этом.

У меня просто не нашлось слов, чтобы ответить ей. Я мог только благодарить Бога за то, что он прислал ее мне во второй половине моей жизни, и мне оставалось не так долго ждать полного, окончательного, вечного воссоединения с ней.

Я обнял ее за плечи, привлек к себе, и так мы и просидели до самого объявления о посадке — снова в молчании. Но только это было другое молчание — одно на двоих.

И теперь я хочу передать ее слова благодарности той, которая их воистину заслуживает. Моя единственная заслуга во всем, о чем говорила Анабель, заключается в том, что мне удалось заметить великой души девушку и пробиться к этой ее душе через заслоны нашей обычной человеческой осторожности. Только благодаря ей среди наших с Анабель близких друзей появились и совсем не по-ангельски неистовый Анатолий, и задиристый и ершистый Тоша, и светлая и открытая Галя, и гордая и несгибаемая Марина, и неприступный с виду Стас, и наконец-то счастливый Венсан, и его не менее счастливая Софи, и их воодушевленные великой идеей освобождения ангелов подопечные…

Если бы не Танья, так бы и прожили мы с Анабель обычную жизнь в небольшом городке, ходя на работу и проводя свободное время в узком кругу добрых знакомых, роняя в их сознание — понемногу и время от времени — семена нашего понимания вечного и терпеливо дожидаясь конца человеческого существования. Если бы не Танья, мы бы, возможно, так ни разу и не очутились в самой гуще тревожных, временами опасных, но таких ярких и захватывающих событий.

И если ей не захочется читать эти воспоминания (комплименты никогда не доставляли ей удовольствия — уж я-то знаю!), я был бы очень рад, если бы они попали в руки ее сыну. Молодые обычно воспринимают своих родителей как некий изначально заданный идеал — я прекрасно помню это по своим детям — и им нелегко смириться, когда они замечают в нем несовершенство. Им нужно время, чтобы понять, что их родители — точно такие же противоречивые существа, как и они сами, и что их величие заключается не в безгрешности, а в умении заметить свои изъяны и преодолеть их.

И мне бы очень хотелось, чтобы эти записи хоть немного помогли Игору увидеть его мать со стороны — такой, какой ее видели неплохо знавшие ее, а главное — глубоко восхищавшиеся цельностью ее натуры люди.

Глава 4. Преображение Людмилы Викторовны

Подавляющему большинству людей не присуща способность критически осмысливать свои поступки и анализировать их причины. Человечеству в целом свойственно маниакальное стремление к усреднению всего и вся, заставляющее людей постоянно затрачивать невероятное количество времени, сил и материальных средств на построение всевозможных моделей поведения, прогнозов развития общества в целом и его отдельных составляющих в частности, социальных портретов различных общественных групп и индивидуальных гороскопов. Когда, однако, речь заходит об обобщении своего личного опыта, люди смотрят на свое прошлое исключительно через призму самоутверждения, что позволяет им видеть мотивы и цели своих действий в неизменно розовых тонах, а их негативные последствия объяснять саботажем или открытым противодействием многочисленных врагов.