Ангел нового поколения

— Кстати, о Горбовском. Мы проверили в городе всех, у кого мог быть столь редкий яд. Некто Сафронов несколько лет жил в Южной Америке, работал шофером при посольстве, но дядька, говорят, с приветом. Увлекался всякой чертовщиной и вполне мог привезти яд. Так его бывшая жена утверждает, правда, она его не жалует.

— Ты с ним разговаривал?

— Нет. Он умер полгода назад от сердечного приступа. Может, в точности от такого, как Горбовский. А теперь самое интересное, на мой взгляд. Несколько лет назад Горбовский работал с известным врачом Латуниной, он по профессии тоже врач. Подгорная трудилась медсестрой, а дочь Платонова и Сафронов были их пациентами. Жена Сафронова говорит, что крыша у него конкретно съезжала, везде черти мерещились. Дочь Платонова за границей почувствовала себя значительно лучше. Разгадку следует искать в бывшем медицинском центре «Гиппократ».

— Латунина умерла, — заметила я. — Я недавно разговаривала с ее дочерью.

— Ничего. У нас есть гадалка.

— Ты думаешь, это какие-то опыты над людьми? — не выдержала я.

Олег растерялся.

— Не знаю. Как говорится, поживем — увидим. Главное, дело сдвинулось с мертвой точки.

— Нет никакого дела, — усмехнулась Анна. — Поболтаете с теткой, она нас даже вспомнить не сможет, у нее народу как грязи. Дом она через агентство сдала, ты сам сказал. Значит, за психа, что там поселился, не отвечает. И чем ты ее достанешь?

— А ты что предлагаешь? — разозлилась я. Она отвернулась и стала смотреть в окно. — Чего ты молчишь?

— А что тут скажешь? Зло неистребимо. Допустим, мы выиграем один раунд, спугнем его, и он исчезнет, а потом появится вновь. Еще сильнее, чем прежде.

* * *

На следующий день я поехала к Латуниной. Наверное, делать этого не стоило, раз теперь всем этим занимался Олег, но мне было необходимо поговорить с ней. Михаил отправился со мной.

Мы застали Ларису Львовну в рабочем кабинете, прием уже закончился. Она узнала меня и вроде бы удивилась.

— Прием закончен, — сказала она как-то неуверенно.

— Я знаю. Мне необходимо поговорить с вами. Это очень важно.

— Хорошо, присаживайтесь. — Она перевела взгляд на Михаила.

— Я была у вас несколько дней назад, — начала я. — Если вы согласитесь выслушать меня…

— Я вас слушаю. Говорите.

Мой рассказ занял много времени, но она ни разу не перебила, не выказала неудовольствия, но и ничем не выдала своей заинтересованности.

— Так вот в чем дело, — заметила она, когда я закончила. — У меня сегодня был молодой человек из милиции.

— И что вы ему рассказали?

— Что я могла рассказать? Я не работала у матери. В то время я вообще жила в Харькове. Я ничего не знаю о людях, которые с ней работали.

— Неужели она вам ничего не рассказывала? — не отступала я.

— О чем? — Женщина разглядывала ручку, повертела ее в руках, отбросила в сторону. — Зачем вы пришли ко мне? В милиции прекрасно осведомлены об этой истории, — сказала она с недовольством.

— Что тогда произошло?

— О господи… — Она вдруг закрыла лицо руками. — Неужели… этого не может быть. Ведь этот человек… невероятно. Эта история стоила моей матери здоровья, а возможно, и жизни, — резко сказала она. — В клинике работал врач, очень талантливый, Родионов Антон Петрович, мать обожала его. Я, признаться, даже ревновала. Он творил чудеса. Помогал людям, казалось бы, в безнадежных ситуациях. А потом начали происходить странные вещи. Сначала одно самоубийство пациента, потом второе. Потом… был суд, все это есть в материалах дела.

— Талантливый врач доводил людей до самоубийства? — робко спросила я, боясь, что она выдворит меня из кабинета и откажется разговаривать.

— Нет. Его брат. У него был брат, лет на десять моложе. Родители погибли в автокатастрофе, когда ему было тринадцать, и Антон Петрович заменил ему отца. Парень поступил в военное училище, был в горячих точках, возможно, это как-то повлияло… Хотя причина, скорее всего, самая банальная: деньги. Все, кого он довел до самоубийства, были состоятельными людьми, но после их гибели родственники оставались у разбитого корыта, собственность была уже продана, а деньги куда-то исчезали. Антон Петрович начал что-то подозревать. Подозрения постепенно перешли в уверенность. При работе с пациентами он делал записи, ими этот негодяй и воспользовался. Потом следствие, суд. Это было тяжелым ударом для всех. Клинику закрыли. Мама после всего этого так и не оправилась.

— А что с Антоном Петровичем? — спросила я. — С Родионовым?