Ангел от Кутюр

– И что? Это никого не убивает. Мы свободные люди, не так ли? Я не девочка по вызову. Им хочется одного, мне – другого. Я хочу любить, а они хотят секса.

– Почему вы не обманули меня?

– Вы мне понравились, – засмеялась она.

– Чем же?

– Спокойствием. Уверенностью.

– Мне всегда казалось, что я самый неуверенный человек на планете, – ответил он. – Из большинства моих знакомых самоуверенность буквально через край прёт, а я часто сомневаюсь.

– Самоуверенность и уверенность – не одно и то же. Или я что-то не понимаю?

– Пожалуй, вы правы. Значит, вы пришли только поэтому?

– Не только, Жан-Пьер. Вы ни разу не посмотрели на меня как на вещь.

– Оценивающе?

– Да. И это очень приятно. Все почему-то считают, что девушка-модель – это вещь, что мы предназначены только для того, чтобы нами пользоваться. Я понимаю, почему так думают, но… Я ведь не кукла, я живая, у меня сердце. Я вовсе не манекен с длинными ногами.

Даже макияж не скрыл, как изменилось её лицо при этих словах, как задрожали губы.

«Она ранима, она всё пропускает сквозь себя, – подумал Жан-Пьер. – Если так реагировать на окружающий мир, то быстро сгоришь».

– Какая вы… – Он не договорил.

– Какая? Наивная?

– Простодушная… Совсем ещё ребёнок…

Он поднял бокал с вином.

– Выпьем за вас, за вашу удачу, за ваше будущее. Мне хочется, чтобы никто не ранил вас, потому что вы не должны страдать.

– Хороший тост. – Она отпила вино и облизнула губы. – Вкусно. Жан-Пьер, вы очень хорошо сказали. «Чтобы никто не ранил»… Почему все стараются сделать друг другу больно?

Он пожал плечами.

– Если бы я знал ответ, я мог бы изменить мир. В сущности, на земле не так много найдётся тех, кто абсолютно счастлив. Мы ставим перед собой какие-то цели, решаем множество задач для достижения этих целей, а потом, дойдя до конца, обнаруживаем, что испытываем радости от достижения этой цели. Кажется, вот она, птица счастья, в наших руках. Но оказывается, что это совсем не та птица, которая нам нужна. Но мы-то думали, что ловили именно её. От этого все проблемы.

– Значит, мы не знаем, чего хотим? – в голосе девушки прозвучало искреннее удивление. – Разве возможно?

– Ну давайте так… Попробуете объяснить мне, почему стали моделью.

– Я высокая, это нужно здесь.

– При чём тут ваши качества? Мы говорим о желаниях. Вы хотели стать моделью?

– Хотела… Кажется, хотела… Не знаю…

– Чтобы знать свои желания, мы должны понимать себя. Вы знаете себя? Понимаете?

– Как всякий человек, – неуверенно проговорила она.

Жан-Пьер грустно покачал головой.

– Мы живём иллюзиями и заблуждениями. Наши ошибочные представления о нас самих приводят нас к разочарованию. Мы даже не успеваем заметить, когда чувство неудовлетворённости начинает хлестать через край и мы захлёбываемся им. В молодости всё представляется не так, как в зрелом возрасте. В молодости мы легко и бездумно бежим по дороге ошибок.

– На ошибках учатся, – вставила Настя.

– Вы полагаете, что всякую ошибку можно исправить?

– Разве нет? – её тонкие брови поднялись.

Жан-Пьер задумчиво обвёл глазами зал, обменялся с кем-то сдержанным приветственным взглядом, кивнул кому-то.

– Вы любите философствовать, – сказала Настя. – Мне это нравится. Хотелось бы видеться с вами иногда. У меня другие друзья, они проще, с ними не думаешь, с ними не о чем думать.

– Всё случайно в этой жизни. Если бы мы не встретились, вы бы никогда не узнали, что вам будет интересно.

– Да, – согласилась девушка.

– Мы часто не догадываемся о совершённых ошибках, порой роковых ошибках. Мы просто делаем что-то или не делаем, тем самым позволяя или не позволяя какому-то важному звену попасть в цепочку важнейших событий нашей жизни.

***

Провожая Настю домой, Жан-Пьер сказал на прощанье.

– Вы были украшением сегодняшнего вечера, – произнёс он и поймал себя на мысли, что слова прозвучали пошло, хотя были правдой.

– Спасибо вам.

Она повернулась, чтобы уйти, но остановилась. Поколебавшись, Настя оглянулась.

– Вы интересный человек, Жан-Пьер.

– Вы очень любезны, Настя.

– Говорю искренне. Или вы думаете, что я хочу польстить? Зачем? Мне было хорошо с вами.

– До свиданья, – он поцеловал её руку и вернулся в машину.

«Мне было хорошо с вами», – повторил де Бельмонт, пытаясь воспроизвести её интонацию. Странным образом слова этой девочки, годившейся ему в дочери, пробудили в нём гордость и бурную радость. Жан-Пьер улыбнулся.

– Забавно, – пробормотал он и надавил на педаль.

Неожиданно для себя он взял телефон и набрал номер Насти.

– Слушаю.

– Настя, приглашаю вас завтра в оперу. Пойдёте?

Она почему-то хихикнула и согласилась.

– Я заеду за вами, – сказал он.

Едва он закончил говорить, раздался звонок. По высветившемуся номеру он определил, что звонила Ирэн, его бывшая супруга.

– Алло?

– Это ты, Жан-Пьер?

– Нет, не я.

– Перестань шутить, дорогой. – Когда она говорила «дорогой», это означало, что у неё плохое настроение. Впрочем, никогда нельзя было знать наверняка, насколько оно плохое. – Я по делу. Ты где?

– Какая тебе разница?

– Прости. Сорвалось с языка. Дурацкая привычка.

– Должно быть, ты замучила Антуана этим вопросом.