Ангел первого уровня

На четвёртый день от кашля не осталось никакого следа, и меня начали учить управлению своим телом, стратегиям развития человеческого общества, патологиям духовного развития и прочим ангельским наукам. К вечеру моё сознание уже гудело от множества неожиданных открытий. Чтобы отвлечься, я начал строгать модель кораблика. Это был старый, проверенный ещё по консульской жизни способ. Пока мои подданные активно ябедничали друг на друга, я выстругивал макеты кораблей нового типа. Все дивились таком консулу, но я их удивление игнорировал. Иногда это был единственный способ не сорваться и не перевешать всех этих казнокрадов, интриганов и кляузников. Анфиса, застав меня за этим занятием, не стал ругаться (чем меня несколько удивил), а перенёс в клуб судомоделистов (я сам переноситься ещё не умел). Оказывается, здесь был и такой. Эти ребята были настоящими фанатами. Их модели были выполнены с такой тщательностью, что мне стало стыдно за мои настоящие корабли: на островах их строили весьма поспешно и красили кое-как. Мы зацепились с ними языками за подробности такелажа кораблей островов, а закончилось всё тем, что я пообещал им сделать несколько копий.

Анфиса всё это время стоял в сторонке и посмеивался. Когда я спросил о причине веселья, он сказал, что в прошлой ангельской жизни меня из этого клуба выставили за заявление о том, что в моделизме нет никакого смысла. Я ему не поверил. Ведь корабли — они как дети, каждая подробность имеет вес. Как их можно не любить? Моё искреннее возмущение рассмешило моего целителя:

— Вы так сильно меняетесь после жизни на Земле… и при этом остаётесь такими же.

К вечеру, когда пришли гости, я уже почти выстругал корпус первого корабля. Александр оказался очень похожим на меня прежнего. Немного рассеянный, немного задумчивый. Судя по всему, девчонки неосознанно искали кого-то похожего на меня, а потому и заметили Александра. Теперь я другой: консульская жизнь заставила научиться цепляться к каждой подробности дела и к каждой неувязке в словах. Александр тоже почувствовал нашу похожесть и испытал некоторое неудобство: никому не хочется быть в тени другого. Впрочем, зря он смущается: я действительно изменился. В прежней ангельской жизни я был наивным и доверчивым, смотрел на людей, как на милых созданий. Теперь, после того, как я получил многолетний опыт борьбы с капризной детской природой и клеветой подчинённых, я стал другим. Мои подчинённые поначалу попытались сыграть в обычную игру угодников самодуров в духе "Попробую-ка я оговорить других слуг, чтобы возвыситься в глазах деспота". Только я не был деспотом и не стал поощрять клевету. А ещё я знал историю Ирода Великого из иудейского царства. Тому окружающие столько песен напели друг про друга, что он вынужден был казнить большинство друзей, почти всех детей и жену тоже. Под конец он дошел до того, что сразу казнил и тех, на кого клеветали, и тех, кто клеветал, одновременно. Но его окружение оказалось настоящими энтузиастами: они все так настойчиво врали друг про друга, что запутали своего повелителя полностью. Их не останавливало даже то, что это стоило им жизни. Разводить такой ужас в своём мире я не позволил, но постоянные доносы ото всех на всех заставили смотреть на большинство людей с печалью. Такой опыт оставил на мне свой след. Больше у меня не будет того поверхностного наивного оптимизма, который был раньше…

Смотреть на Александра, Аркадия, Ираиду и Рахиль было очень забавно. Они отличались от одиночных ангелов. Когда один замолкал, его мысль мог продолжить другой так, будто это была его мысль. Иногда они вдруг начинали дружно смеяться без какой-либо причины, судя по всему, какой-то шутке, которая была произнесена только в их внутреннем круге. Окружающим они уделяли едва пятую часть своего внимания. Они всё время вертели головами и смотрели друг на друга, обмен идеями между ними вёлся намного быстрее, чем между окружающими. Они были единым организмом, их общий разум просто подавлял. Сказать что-либо в их присутствии было невозможно, они с огромной скоростью сыпали шутками и идеями, а если надо было что-то обсудить, то они успевали всё обсудить и придти к окончательному выводу ещё до того, как все остальные только начинали выстраивать первые предположения.

Теперь это был скорее дом Александра, чем мой. Если он когда-то и был моей заменой, то это время давно прошло. Сколько я был в доме? Год. А он — почти тридцать лет. Он был своим в доме, а я был чужим. Но лидером, несомненно, был Аркадий. Этот шустрик стал за прошедшие тридцать лет ещё более весёлым, ещё более сияющим и намного более проницательным. В какой-то момент я даже испугался, что меня не возьмут в такой красивый и сиятельный дом. Тут же пришло воспоминание о том, как мы были счастливы, когда нашли друг друга, и страх ушел. Но лёгкая боязнь осталась.

Глава 19. Ангел седьмого уровня

Леон.