Ангел Петя

Оказалось, монах и не думал шутить. Хотя в умах большинства людей троглодиты неотделимо перемешались с питекантропами, изначально этим словом древние римляне называли своих современников – жителей пустыни, берберов. За прошедшие века Римская империя исчезла, народы населяющие ее по нескольку раз успели поменять названия, а берберы так и остались берберами и троглодитами. Кстати, слово троглодит означает, всего лишь, «живущий в пещере», и слово это не римское, а греческое.

– Ты отличный экскурсовод, но позабыл сказать, что троглодиты изменились с тех времен. Видишь, в дома переселились, – заметил Петя, уже находясь над холмом.

– Заблуждаешься. Избушки, что ты видишь, что-то вроде прихожих. Сами жилища – это комнаты внутри холма, вырытые в почве. Комнаты соединены коридорами – чем тебе не подземный дворец! Кстати, жилище твоего соотечественника-партизана слегка похоже на здешние, хоть и не такое просторное. Правда, в своих они скрываются от жары, а вы в своих – от холода.

Петя не стал объяснять приятелю, что землянка – не самый распространенный вид дома в России, скорее всего, тот и сам это чудесно знал. Вместо этого он спустился пониже, в смутной надежде увидеть волосатых обезьяноподобных существ, но вместо них обнаружил задрапированные в длинные одежды фигурки – обыкновенные арабы.

– И снова ошибаешься, – услышал он самодовольный голос буддиста. – Арабы – пришлые завоеватели, появились в этих краях, по историческим меркам, вчера к вечеру, а этот народ здесь живет очень давно. Кстати, некоторые исследователи считают, что они с вами родственники – один из берберских языков похож на славянский, и среди них часто встречаются светловолосые и голубоглазые особи.

– Они, что – твои единоверцы, буддисты? Откуда ты всё про них знаешь?

– Не буддисты. Считают себя мусульманами. Насколько мне известно, их религия – крутой замес ислама и язычества. А знаю потому, что мне случалось бывать здесь в командировке.

– Ангелом или еще человеком?

– Арханом. Тебе не надоело еще здесь летать?

– Немного однообразно, – признался Петя. – А что здесь есть еще интересного?

– Можем долететь до моря. Моря даже у твоего Пушкина на подворье нет. Любишь море?

К морю Петя был довольно равнодушен. Они с Маришкой как-то отдыхали на побережье, и отдых запомнился скукой и соленой водой, разъедающей глаза.

– Не люблю моря, – признался Петя. – Лучше давай домой полетим. А в следующий раз, хотелось бы в Москве побывать.

– Слетаем, как-нибудь, – пообещал Пхубу. – Должен тебе заметить, что мир людей – не лучшее место для отдыха. Отдыхать нужно дома, а здесь работать. Еще немного, и ты это сам поймешь.

– Ты за других не расписывайся, – посоветовал Петя. – Это у тебя, наверное, здесь никого не осталось, а у меня в Москве любимый человек.

– Кажется, я сегодня уже говорил тебе, Петр, что ты все еще взрослеешь. Потерпи немного, скоро совсем взрослый станешь.

– Можно, на правах ребенка, я что-нибудь на память возьму отсюда, хотя бы этот камешек?

«Камешек», который держал в руке Петя, с точки зрения человека, наверное, был довольно крупным булыжником.

– Забирай, – разрешил Пхубу, – раз уж ты такое сентиментальное дитя, забирай.

Разумеется, дело было не в сентиментальности. Как только Петя оказался на родном подворье, он сжал земной камешек в кулаке и с надеждой стал наблюдать за своими нитями. Вопреки ожиданиям, течения, которое указало бы направление на мир людей не было, стоял полный штиль.

Петя вспомнил, про кольцо, которое Пушкин считал арханским артефактом, и которое никуда не привело. Может быть, оно тоже из мира людей? Хотя, вряд ли. Какому человеку нужно кольцо, в которое рука целиком пролезает? Это было не кольцо, а наручный браслет, вдруг понял Петя. Не зря то колечко казалось таким тонким. Кто-то из арханов, посетивших Землю, прихватил браслет на память, и пользы от этого браслета ровно столько же, сколько от камешка из пустыни. Никакой пользы.

Глава XX