Ангел пустыни

К ним присоединился Сава, и уже втроем они подбежали к нетерпеливо урчащей мотором машине. Стукнули дверцы, и "Волга" рванулась в темноту. Сбежавшиеся на выстрелы взбудораженные сельчане увидели человека, недвижимо распростертого на снегу, Тревожный колокольный звон поплыл над сонным селом, достигая самых отдаленных домов.

Пассажиры "Волги" не слышали звона колоколов, в которые ударил дьякон церкви святой Троицы. Они были уже далеко. Свернув с шоссе на проселок, Луи выключил мотор, и Бума передал ему сумку, которую держал на коленях.

- Посвети, - распорядился шеф, доставая из кармана мощную лупу. Поглядим, что бог послал на сей раз. - Луи криво ухмыльнулся и хотел уже запустить руку в сумку, но его опередил Бума:

- Подожди, я кое-что покажу. - Он пошарил в сумке и извлек отливающую благородной желтизной дарохранительницу. - Вроде бы рыжая*.

_______________

* Р ы ж а я - золотая.

- Рыжая, говоришь? - недоверчиво переспросил босс. - Посмотрим. Свети лучше, ни черта ни видно.

Луи сосредоточенно разглядывал дарохранительницу сквозь увеличительное стекло и за этим занятием походил на ювелира.

- Нет, скуржевая*. Вот она, проба, - 84-я. - Он подбросил дарохранительницу в руке. - Грамм восемьсот тянет. Что еще взяли?

_______________

* С к у р ж е в а я - серебряная.

Он снова вооружился лупой и тщательно исследовал "трофеи". Некоторые из них после осмотра оказались в портфеле, другие - в грубом холщовом мешке.

Луи приподнял портфель, как бы взвешивая его:

- Прославили Христа на всю катушку. А ты, Ванечка, - снисходительно, уже без прежней злости, продолжал шеф, - еще бодягу разводил.

- Так не зря же, шеф, - подал голос с заднего сиденья Иван, - смотри, какой шухер поднял атасник, не шмолял только. Не успел, что ли?

- Зато мы успели. Хорошо стреляет тот, кто стреляет последним, изрек Луи услышанную в каком-то ковбойском фильме фразу. - Риск - наша профессия, - продолжал он в том же тоне. - Главное - не дрейфить. Не первый же раз, пора привыкнуть.

..."Волга" катила по шоссе. Начало светать, но дорога была еще пустынной. Возле колодца с деревянным срубом Луи притормозил. Из машины выскочил Бума и бросил в черную замшелую шахту холщовый мешок. Он очень торопился и не услышал бульканья воды, поглотившей реликвии церкви святой Троицы.

- Еще один колодец освятили, - со своей обычной ухмылкой процедил Луи, и "Волга", далеко отбрасывая комья мокрого снега, понеслась по шоссе.

Утро и вечер делового человека

Еще не было девяти, но Олег Георгиевич Воронков уже сидел за письменным столом, просматривая утреннюю газету, время от времени отчеркивая красным карандашом фразы и целые абзацы. До очередного занятия семинара, который он вел, оставалось несколько дней. Руководство занятиями было его основным партийным поручением, и он тщательно к ним готовился. Кроме того, он знал, что слушатели хорошо о них отзывались, и это льстило его самолюбию.

Воронков оторвался от газетной полосы, медленным изучающим взглядом обвел кабинет. Совсем недавно, после того, как его назначили начальником отдела, он стал (впервые в жизни!) обладателем собственного кабинета. И потому, наверное, созерцание обыкновенных канцелярских стульев, весьма к тому же обшарпанных, и даже простого графина с желтоватой, давно не менявшейся водой, приносило удовлетворение, радовало взор. Только сейчас он приметил на подоконнике стакан с букетиком подснежников. Нежные весенние цветы казались лишними, не вязались с казенной обстановкой кабинета. "Надо поговорить с завхозом, пусть хотя бы стулья заменит. И вообще, пора заняться интерьером... А то казармой отдает..."

Он встал, высокий, элегантный, одернул модный синий блейзер с блестящими металлическими пуговицами, подтянул узел яркого галстука, прошелся по комнате. "Вот здесь, возле окна, чудесно смотрелось бы кашпо, а на противоположную стену, где потемнее, хорошо бы картину повесить. Безусловно, подлинник. Лучше всего натюрморт, можно и жанровую. Пятно здесь так и просится".

Хозяин кабинета снова перевел взгляд на букетик подснежников и недовольно поморщился: "Совсем потеряла голову девка. Весна, что ли, на нее так действует? Говорил же ей, дуре, - никаких цветочков. Увидят разговоров не оберешься. А это сейчас совсем ни к чему..."

И в самом деле. Все складывалось в жизни Олега Георгиевича как нельзя удачно, если не сказать - превосходно. Каких-нибудь десять лет назад он кончил институт. Распределения в район удалось избежать: помогли старые друзья покойного отца, заслуженного, известного человека. В общем, получил "свободный" диплом и укатил на море, а осенью был зачислен в республиканское управление с длинным неудобоваримым названием "Молдглавупрфондснабсбыт".