Ангел с пламенными крыльями. Том 2

Мои интуиция и оценка выдали относительно этого бывшего мачо мало информации, но не потому, что он хорошо владел собой. Просто ничего эдакого в нём я не увидел. Обычный «управляющий» небольшой бандой с набором требуемых для работы, а значит ожидаемых подсознательно характеристик. Внешне сух. Жилист. Подтянут. Однако морщины начали свою работу, выдавая возраст мудрости. Хотя, судя по выражению лица, мудрым назвать его нельзя, скорее всего у камаррадо необычайно развита интуиция, помогающая удержаться на занимаемом месте. Ум присутствует, но не чрезмерном уровне — иначе бы он добился куда больших высот в криминальном мире. Зато на лице хорошо читался опыт; Нино знал, что почем в этом мире и чувствовал себя, как рыба в воде, даже тут, в ангаре, в кольце враждебного до зубов вооруженного окружения. Я невольно зауважал его — смелый чувак, а смелые, даже очень плохие люди, достойны уважения. Я своим существованием и нестандартным поведением его озадачивал, поскольку не подчинялся привычным законам, однако так же он знал, что появление дивергентов естественно, это такой же закон любой системы, как и наличие самих законов системы. И система, внутри которой существует наш мир, сама рано или поздно уничтожит меня, как запрограммировано уничтожает всех мне подобных, всегда, что бы мы о себе ни думали. Научным языком это называется саморегуляцией. Слышал Нино это слово, нет, но суть процесса понимал, и главной на сей момент задачей видел — как не попасть под раздачу. Ибо система в целом проблему решит, меня уничтожит, но он, единственный и собою особо любимый, может и не успеть до этого момента дожить.

Итак, бывший мачо подошел, свысока оглядел меня, вставшего в расслабленной позе, сложив руки на груди, привалившись задом к капоту одной из машин. Презрительно выдавил:

— Я тебя слушаю. Ты хотел меня видеть?

— Знаешь, Нино, пока мне не показали твоё изображение, я тебя другим представлял, — улыбнулся я, сбивая с оппонента спесь. Нет ничего хуже, чем когда разговор идёт не по твоему сценарию. И ещё хуже, когда собеседник насмехается над твоей сосредоточенностью и твоими аргументами, причем совершенно по-детски, низводя серьёзный разговор о жизни и смерти на уровень дешевой сетевой юмористической передачи.

— И каким же ты меня представлял? — ухмыльнулся капитан, но чересчур наигранно. Есть, правила приняты, он меня поддержал — ответил. Впрочем, не мог он их не принять, не вижу ни одного аргумента в его положении, чтобы дать мне окорот. Я улыбнулся и продолжил навязывать свой сценарий разговора:

— Эдаким молодым мачо. Энергичным, эксцентричным и безумно импульсивным.

Долгая-долгая задумчивая пауза. Нино не дурак, взвешивал возможности той или иной стратегии разговора. Но ни к какому выводу не пришел и решил тянуть время.

— И как тебе отличия?

Я скупо пожал плечами.

— Мне кажется, что лучше бы ты был мачо. Тогда тебе можно было простить некоторые ошибки, которые не позволены седовласым воинам.

— Ты имеешь в виду свою девочку, — констатировал он. — Что допустил то, что произошло.

— Не только. Ещё и себя. И королеву. И сеньору Гарсия. Как ты на всех «забил» свою Большую Пушку. Юнец-мачо на твоём месте… — Я скривился. — Его пристрелили бы сразу, но на ситуацию посмотрели бы с пониманием. Что взять с юнца-мачо? Ты же смешон в своём невежестве и непрофессионализме, а это хуже быстрой смерти зарвавшегося юнца. Умирать мучительнее.

— А ты философ! — покровительственно усмехнулся капитан.

— Стараюсь. — Я пожал плечами. — Но разговор не обо мне. Нино, ну, в самом деле, Сколари надо было во что бы то ни стало подставить племянника, но так, чтобы его никто не заподозрил, или хотя бы не мог открыто предъявить. Пепе — король, а короли никогда не страдают; вместо королей на плаху всегда восходят министры. Не знаю, что обещал ему сеньор Октавио, как убедил, что может защитить от гнева Веласкесов, но и без этого если бы операция прошла как задумано, Пепе остался бы в стороне. А ты, капитанская твоя морда, о чем думал? — перешел я на ироничный тон. — Ты же и есть тот министр, кто взойдёт на эшафот вендетты Веласкесов. И поверь, быстро умереть тебе не дадут. Плюс, твоя семья и деньги, что припрятал для потомков — их, считай, уже нет. Не станет, как только тебя заберут. Как только я включу зеленый свет, признав тебя недоговороспособным.

Нино побагровел, глаза его налились кровью. Сдержался через силу.

— Это угроза?

Я развел руки в стороны:

— Боже упаси! Ты знаешь и сам, как работает этот мир, Нино. И что ни одна сволочь на Венере за тебя не заступится.

— Договороспособен… — Он ухмыльнулся, задумчиво. — Что ж, раз так, и все всё понимают, перейдём к делу. Сколько, и что я должен буду сделать для королевы в качестве бонуса?

— Сколько чего? — сделал я вид, что не понял, о чем он. — И при чем тут бонусы?

— Золота, — последовал искренний ответ. — И какую… Не совсем честную услугу надо оказать королевскому клану во искупление… Нашей ошибки.