Ангел с железными крыльями(СИ)

Мое сообщение о битве, которая должна была развернуться через две с половиной недели, не произвела на императора особого впечатления. Судя по его отрешенному лицу, он еще оставался под впечатлением нашего разговора. Я же выложил свой последний козырь. Это было последнее, что мне было известно из истории Первой мировой войны. Теперь оставалось только надеяться, что он прислушается к моим словам. Если нет, что ж….

"Вольному — воля, спасенному — рай!".

— Как вы думаете, стоит об этом уведомить германского императора?

— Думаю, что стоит. Пусть ему придет это сообщение за четыре — пять дней в невнятном изложении: битва на Сомме. Большие потери.

— Хорошо. Так и сделаем, — сказал он спустя пару минут молчания и нажал кнопку электрического звонка.

Когда процедура отсылки письма была закончена, император спросил: — У вас все?

— Нет, ваше императорское величество, — и я изложил ему свои мысли о перевооружении армии.

Государь сначала с явным удивлением, но затем уже с интересом слушал меня. Услышав фамилии конструкторов, сначала переспросил, а потом записал. Немного подумал, перечитал фамилии и сказал: — Федорова Владимира Григорьевича я знаю. Указ ему не так давно подписывал на звание генерал — майора. Насчет трех других отдам приказ выяснить.

— Тогда с вашего разрешения я пойду, ваше императорское величество?

— Ступайте, Сергей Александрович.

Спустя два дня мне позвонили из императорской канцелярии. Генерал Федоров, Василий Дегтярев и Федор Токарев нашлись на Сестрорецком оружейном заводе, где работали над автоматической винтовкой. Я уже хотел повесить трубку, как меня неожиданно спросили: есть ли у меня желание поехать и пообщаться с ними на месте? Тут мне пришлось задуматься. Я ничего не мог им дать, ведь даже сейчас они знали намного больше меня. Сказав, что перезвоню, я достал лист бумаги и карандаш. Я видел картинки и фотографии, но почему-то более или менее четко мне запомнились детали автомата АК с откидным прикладом в разобранном виде. Как смог, так и изобразил их на листе. Посмотрев на свое художество, подумал, что у семилетнего ребенка с задатками художника получилось бы в десять раз лучше, после чего порвал свои каракули.

"Нет, не мое это. Пусть сами придумывают. Они конструкторы, а значит, люди сообразительные. Им идею подбросить, да создать условия…. Вот это правильно! Создать КБ и пусть усиленно работают в дружном коллективе! Вот только как осуществить все это? Обратиться к императору? Хм. Другого пути, видимо, нет. Хоть дело ускорю, а то пока еще царь раскачается".

Когда меня соединили с канцелярией, я только успел обрисовать свою проблему, как мне сказали, что согласно полученному распоряжению они всячески готовы способствовать в моей поездке в Сестрорецк. А еще через три часа мне был доставлен билет на поезд вместе с сопроводительными документами, в которых я числился генеральным инспектором, откомандированным на завод по делу особой государственной важности. Курьер, привезший бумаги, так же сообщил, что на завод о моем прибытии императорской канцелярией уже доложено и меня там ожидают. В девять утра я сел в вагон, а уже спустя полтора часа меня уже встретили на вокзале. Похоже, они были информированы о моей негласной охране, потому что на привокзальной площади меня ждало три экипажа, из которых один был лично для меня, второй — для моих телохранителей. На третьей пролетке, впереди, поехали два заместителя директора завода, которых прислали на вокзал для торжественной встречи. Звонок из канцелярии императора, моя каменная физиономия, телохранители — все это явно нагнало на заводское начальство страху.

Меня провели в хорошо обставленный кабинет директора, который судя по ничего непонимающим и испуганным глазам, пребывал сейчас в тихой панике. Сначала он робко поинтересовался: не хочет ли господин инспектор осмотреть завод, но после моего резкого отказа, испугался еще больше. Нетрудно было представить ход его мыслей. Может, не доглядел и брак обнаружился? Или с немецкими шпионами что-то связанное? Время военное. Завод военный. Ведь не помилуют, загонят, куда Макар телят не гонял. Вон как этот инспектор волком смотрит! Пронеси Господи!

— Господин Богуславский, не желаете коньячку с дороги?

— Благодарю вас, я не пью спиртное. У вас есть удобное помещение, где я мог бы поговорить с людьми?

— Э…. Помещение? Так это…. Мой кабинет вам подойдет?

— Отлично. Пусть пригласят всех этих людей. Вот список. Прямо сейчас.

— Сейчас все будет сделано. Что еще я могу для вас сделать?

— Вы свободны.

Спустя двадцать минут, после его ухода, три человека собрались в кабинете директора завода. Если генерал смотрелся на фоне директорского кабинета естественно, то остальные в рабочей одежде выглядели черными кляксами на белом фоне.

— Господа, разрешите представиться. Богуславский Сергей Александрович. Генеральный инспектор его императорского величества.

При этих словах все трое застыли в напряженном ожидании. В глазах растерянность, любопытство и чуть — чуть страха.