Ангел шторма

Сокровищница Таары пуста. И я с удивлением прохожусь вдоль рядов витрин, рассматриваю блестящие в слабом свете единственной свечи украшения.

– Деллин?

Впервые за много… снов Акорион проявляет эмоции. Темный бог, кажется, удивлен моим появлением. А еще почти раздет и как-то странно выглядит, словно…

– У тебя что, подружка на ночь осталась? – спрашиваю я.

– Ты ревнуешь?

– Буду рада, если ты найдешь свою любовь и отстанешь от меня.

Он вдруг смеется. Мягкий бархатистый смех прокатывается по комнате, оставляя странное послевкусие.

– Это говорит мне девушка, сама явившаяся ко мне во сне. Я не звал тебя, ангел мой. Чего ты хочешь?

Я замираю, ошеломленная его словами. Настолько привыкла оказываться в его снах против собственной воли, что смысл сказанного доходит не сразу.

– Так зачем ты здесь, Деллин? Я тебе нужен?

– Пожалуй, – по привычке закусываю губу. – Хотела сказать, как сильно я тебя ненавижу.

– Ну, это не новость. Но что ввергло тебя в такое страстное желание сообщить мне это, что ты даже явилась сюда сама?

Я молчу, Акорион улыбается, как заботливый папочка, позволяющий дочурке самой решить сложную задачку из домашнего задания. Такая снисходительная всезнающая улыбка, что очень хочется выкинуть что-нибудь, что сотрет ее.

– Идем, – бог протягивает руку, – покажу тебе замок.

– Замок? Прямо весь?

– Да. Раз ты пришла сама, то готова слушать.

Эта фраза пугает сильнее, чем прошедшая выволочка в кабинете Кроста, и даже сильнее, чем прямые угрозы. Я вдруг чувствую, что экскурсия по дому меня… манит? Хочется посмотреть на то, как он живет, в чем существует. Выйти за пределы локаций, организованных им же, на несколько часов оказаться вдали от стен школы и проблем, навалившихся там.

Рука дрожит, когда я протягиваю ее, но горячие пальцы неожиданно ободряюще сжимают мою ладонь.

Наверное, как-то так чувствует себя заключенный, следующий за стражником на казнь.

– Хочешь вина, ангел?

– Я же во сне. Зачем галлюцинации вино?

– Ты не во сне, Деллин. Ты в проекции. Наподобие той, что создавал тот выживший мальчик.

Вздрагиваю от упоминания Бастиана и засовываю воспоминания и всколыхнувшиеся еще не утихшие ощущения как можно глубже. Мы идем по длинным коридорам классического замка, совсем не вычурного, готично-сдержанного. Из окон я вижу покореженные черные деревья, окружающие территорию.

– Проекции тоже не могут пить вино. Или оно у тебя призрачное, мертвое? Тогда тем более не хочу. Мало ли, как оно там сдохло…

– Ты еще такой ребенок, ангел.

– Я не ангел.