Ангел шторма

Мы идем так быстро, что в конце, там, где тоннель расширяется и переходит в большую, даже, я бы сказала, огромную пещеру, нагоняем Таару. Я ужасаюсь виду богини: под глазами залегли темные круги, руки исцарапаны, длинное черное платье, некогда бывшее роскошным, превратилось в лохмотья. Таара идет пошатываясь, с трудом переступая босыми ногами и едва заметно морщась от острых камней, попадающихся на пути. Демонические перепончатые крылья безвольно висят, волочась за ней по земле.

– Что это… что… – Меня посещает жуткая догадка.

– Да. Это та ночь, когда я убил ее, – подтверждает Крост.

Меня захлестывает паникой. Той, которая мгновенно отключает любую решимость, от которой накатывает тошнота.

– Я не хочу смотреть.

– Придется.

– Что с ней?

– Она безумна.

– Не понимаю… я не знаю ничего о жизни Таары после… после вашего с Акорионом соглашения. Что привело ее к этому?

– Не что. А кто. Акорион знал, что делает. Его устраивала безумная сестра. Он просто подталкивал ее шаг за шагом. Придумывал для нее все новые ритуалы. Знаешь, как зависимый подсаживается на дурман? Как увеличивает дозу, раз за разом догоняя кайф, который дарит зелье? С хаосом все то же самое. Самый откровенный секс, граница которого каждый раз сдвигается. Самые опасные ритуалы, кровавость которых нарастает. Самые жуткие эксперименты. Нет ничего плохого в том, чтобы выйти к людям, верно? Стать для них богиней, получить порцию обожания и уважения.

Таара останавливается, опирается о стену и закрывает глаза. Искусанные губы с запекшейся черной кровью что-то беззвучно шепчут.

– А потом кажется, что нет ничего плохого в том, чтобы получать дары от смертных. Потом тебе нужна свита, ведь сила растет, и величие тоже. Только принцессы достойны богини и только страшная смерть смиряет их с ее абсолютной властью. Они должны прислуживать из страха перед ничтожной частичкой мук хаоса, которые успели испытать в его пламени.

– Ты говоришь ужасные вещи.

– Не я. Акорион. Он создавал свою богиню. Когда я возненавидел ее, он любил, оберегал, превращал в идеальную Таару. Она сходила с ума, а он стоял за ее спиной. Она хохотала, когда гибли миллионы смертных. Так же, как ты движением руки вызываешь грозу, Таара уничтожала города. И тогда я понял, что обида, заставившая меня уйти, бросить ее с братом, была самой большой моей ошибкой. Я вступил в войну с ней и почти победил.

– Ты ее так?

– Я.

– И что теперь?

– Она идет к хаосу. К самому краю мира мертвых.