Ангел шторма

– То есть Яспере ты не доверяешь, а я должен поверить в то, что Фейн – образец исключительной порядочности, благоразумия и осторожности?

– Ну…

– При всей моей любви к детям мозгов у тебя побольше, чем у Аннабет, и то приходится постоянно за хвост вытаскивать из какой-нибудь ж… кхм… ситуации непедагогичного характера. А уж обвести вокруг пальца обиженную сиротку для Акориона проще простого. Так что посматривай по сторонам и замечай странности, а серьезными разговорами я займусь сам.

Кстати о них. За всеми событиями я почти забыла о сорвавшемся ужине в городе. Теперь о нем не было смысла даже заикаться: раз всем запрещено ходить в город, то и мне. Вряд ли ради прогулки с директором он сделает исключение.

– Ты обещал рассказать, что случилось с Таарой, – все-таки напомнила я.

– Я обещал сделать это за ужином.

– Ужин сорвался. Не хочу ждать до каникул, расскажи сейчас.

– Тогда ты откажешься со мной ужинать.

– Да что ты такого сделал-то?

– Ничего. – Крост пожал плечами. – В этом и проблема. Я не сделал ничего в тот момент, когда должен был вмешаться. Она открыла в себе дар смерти, осваивала его, и я видел в этом порядок природы. Так нужно, магия требовала восстановления, а сильные души – покоя. Таара осваивала свой дар, подземный мир, взрослела. И мне показалось, что все в порядке, что она, наконец, успокоилась и получила свободу, о которой мечтала. Ну, знаешь… такая идеальная картинка. Бог, богиня, власть над миром, страсть и все такое…

– И Акорион за бортом.

– Ага. Он ее слушал. Она шла к нему с проблемами и страхами, он вернул ей крылья, до чего не додумался я. А потом она открыла хаос.

– Что это такое? – спросила я.

– Бездна, хаос, вечная тьма. Сложно сказать, что это, не видя самого хаоса, но как бы тебе объяснить… Есть наш мир, Штормхолд, разделенный на королевства. Это мир смертных, видимая и осязаемая часть. Есть мой мир: замок, где я жил, где росли Таара и Акорион, долина. Он недоступен для смертных, хотя иногда им и удается туда попасть. Это что-то вроде подпространства в Штормхолде, временной карман, я не знаю, там совершенно иначе течет время, там свои законы. Я давно не был там, с тех пор, как стал жить среди людей.

А есть подземный мир: царство мертвых. Тоже некое подпространство, туда Таара и ее свита провожали души мертвых. Именно там Таара решала, что будет с душой: отправится на перерождение, растворится в магии или… отправляла ее в хаос. Вот хаос – это тьма за подземным миром, страшное наказание для души, для магии. Хаос надежно заперт, потому что его влияние на живые существа ужасает. Я не придал значения тому, что Таара прикоснулась к нему. И зря.

Еще чуть-чуть, и у меня случится загиб мозга в попытке представить все описанное Кейманом. Подземный мир, хаос за подземным миром, Таара, решающая, какой душе переродиться, а какой – отправиться в ад. И что случилось после ее смерти? А до ее жизни?

– Она изменилась, это неизбежно. Перестала быть светлой доброй девочкой. Наверное, когда имеешь дело с душами смертных, невозможно остаться светлой и наивной. Хаос ее изменил, Акорион был в восторге, а я… не знаю, будто остыл. Она уже не нуждалась в опеке, а мне надоело быть воспитателем, я хотел быть мужем и любовником. Я узнал, что у них с Акорионом связь, и мы развязали войну. Надо думать, Таара изрядно задолбалась с вновь прибывшими душами, потому что боги всегда воюют руками смертных.

Кейман невесело усмехнулся.

– На самом деле, она была поводом. Акорион ненавидел меня за то, что оказался за бортом в свое время, а я злился, что он смеет восставать против меня, не испытывает никакой благодарности. В один момент все зашло слишком далеко…

– А я думала, войну устроила Таара.

– Если будешь перебивать, продолжение будет в следующем году.

– Прости.

– Когда стало ясно, что силы практически равны, мы поняли, что просто уничтожим Штормхолд, а этого не хотел никто. Поэтому мы с Акорионом нашли в себе силы поделить власть. И… ее.

– Что? – Я подавилась корзиночкой.

– Ему досталась темная магия, я поклялся не вмешиваться в его дела. Ему достался свой замок. Власть над смертными… Я владел стихиями, Акорион – страстями и мыслями. Это непросто объяснить, это как твоя сила шторма. Можно только прочувствовать. В общем, мы сделали все, чтобы разделить мир на две равные части. Таару не хотел отпускать никто, и мы сошлись на том, что она принадлежит обоим. Очень легко было толкнуть ее еще ближе к бездне, но мы были заняты войной, а не ее чувствами. Поэтому получили тело и в этот же момент потеряли душу. Вот так вот.

– Получили тело… кхм… то есть…

– То и есть. Акорион пытался тебе сказать еще на Силбрисе. Что я далеко не такой уж порядочный, каким хотел бы казаться. Меня действительно все устраивало. Акориона тоже. Мы развлекались, проверяя границы возможностей, делили мир, мерялись силами и вместе играли одной игрушкой.

– Черт, зачем я съела корзиночку. Теперь меня тошнит, – пробормотала я. – Я думала, те сны… когда… я думала, это была больная фантазия Акориона!