Ангел (СИ)

.

***?

Вожделение

Будуар очень симпатичный, для настоящей принцессы. Полупрозрачные занавески с яркими ромашками и васильками, напечатанные на ткани, словно живые обитатели весёлой лужайки. Полог подвязан как в кукольном театре. Да это и есть театр, только расставь стулья, включи рампу и начинай представление. Мы со Светой почти голые лежим в этой кровати-театре, словно артисты японского эротического шоу. Света целует мне живот, а я затих, затаился, погрузился в свои ощущения. Растаял, растворился куском сахара в горячей воде. Я капля кипящей патоки, нектар на дне тропической лилии в ожидании пчелы, которая летит за взяткой, и она возьмет меня. Света целует по- взрослому, трогая губами пупок, ниже, еще ниже: "Тебе хорошо? Хорошо?" Спрашивает шепотом, а в глазах уже нет той "Девственницы", что с восторгом открыл для себя. Мне хорошо. Как мне хорошо! Но я не могу ответить, рот запечатан немым криком удовольствия. Меня пронизывает блаженство и раскаяние, страх, что совершаю самый ужасный из грехов, за который, мне не простит небо, куда так настойчиво, с трудом и страшными потерями карабкаюсь.?

"Маленькая моя волшебница, пожалуйста, не делай этого!" Я хочу сохранить её в целомудренной чистоте, но упрямые обстоятельства и я сам, невольно развращаем, выращиваем монстра, который однажды достигнет зрелости и совершенства, вдруг превратится в валькирию, станет вампиром калеча окружающих, выпивая их души на завтрак как стакан апельсинового сока.?

Но я не в силах сказать: "Нет". Да я, не могу даже пошевелиться, парализован, связан гибкими стеблями той тропической лилии, на дне которой и нахожусь в ожидании неземного блаженства. Света целует мне плоть, нежно, так нежно, как не целовал ей я. Мое естество захватывает меня растет, превращается в твердую скалу, и я оказываюсь прикованным к этой скале цепями Зевса, какими он приковал, в свое время, Прометея. Силюсь открыть сомкнутые, сонные веки и сквозь ресницы вижу зрителей на стульях перед нашим театром. За нами наблюдают! Их много, пытаюсь высмотреть знакомые лица, но узнаю лишь Марину, она ведь режиссер здесь и не сидит среди зрителей, она рядом, склонилась над будуаром и с гордым, строгим взглядом королевы смотрит на нас, своих вассалов.?