Ангел (СИ)

***

Чтобы такое сделать, чтобы у всех, особенно у Марины дух отшибло? Ишь, не я рисовал "девственницу". Долго ошивался в парке "в поисках вдохновения". Ничего, ничего достойного внимания. Перегнул малость с заявлениями насчет парка, здесь идей нет для меня и вряд ли будут. Единственный источник вдохновения - это Света, но я поклялся себе, что никогда больше не буду выносить ее из сердца на продажу. Ладно, доработаю "счастливого человека" и пойду к Свете, как раз к обеду подоспею, чтобы не нарваться на серьезный персонал больницы или не дай бог, на бабушку.

Да и в парк пошел из осторожности, вдруг Марина устроила слежку, хотя, паранойя это, не стоит даже внимания. Трудный путь не для Марины, слежки устраивать, облавы... она привыкла все получать легко и сразу.

Присел на лавочку под сиренью, бурно распустившейся и источающую резкий, теплый аромат, предвестник наступающего летнего рая. Дыхание весны, настоящее, не поддельное и неподдающееся тиражированию для распродажи. Окинул взглядом сиреневую красоту, вот что рисовать бы, а не диваны с кушетками. И увидел нечто! Как раз напротив, на другой лавочке, сидели старушки, точь-в-точь такие же, как и около моего подъезда. Все лавочные старушки одинаковы, во всем мире и в этом парке в том числе. Они сидели и оживлённо трепались, скорее всего ни о чем. Но лица! Типажи! Я поймал самый эпический, кульминационный момент. Когда одна из них, что-то говорила ехидно прищурившись, а две другие, преисполненные азарта и пикантного интереса слушали, аж наклонились вперед и вытянули шеи. И сирень... сирень над ними, буйно рвется в кадр мощным, фиолетовым взрывом.

Меня накрыло творческим порывом, он просто разъедал меня кислотным зудом, рука сама потянулась за блокнотом. Лихорадочные наброски сцены. Успеть бы поймать выражения лиц, передать азарт собеседников, а остальное более статическое можно и по памяти рисовать. Есть! Есть! Я сделал это. Старухи получились как живые и главное динамика момента, подгоняющая весну сирень и древняя лавочка, которой не меньше лет, чем трем сплетницам сидящих здесь, скорее всего вечно. М-да, не совсем для мебельной фабрики подходит. Если, вообще не подходит. Но как заставить художника делать то, что продается? Конфуз и огорчение. Ладно. Придется дома что-нибудь придумывать. А теперь, к Свете!

В приемной меня встретили те же практикантки уже как закадычного друга и наперебой флиртовали со мной, ничуть не смущаясь друг друга. У меня даже не возникло сомнений, что вдруг случись с ними секс, то вторая терпеливо дождалась бы своей очереди. Настойчиво потребовали у меня номер и разумеется, настояли, чтобы я тоже вписал их контакты в свой телефон. "Как вас зовут?"

"Нина и Нина" "Вот даже как! А если перепутаю?" "Не перепутаешь! У нас, все просто!" И что я с ними, двумя буду делать? Ок. Потом разберемся. "Мне бы к Свете," - осторожно намекаю. "Конечно, дорогой! Конечно!"

Волнуюсь. И я даже не представляю, о чем с ней говорить. Ведь раньше находились темы для разговоров. Только вот не надо смешивать раньше и сейчас! Тогда мы изучали друг друга, присматривались, открывали для себя. А сейчас стали родными. Отворяю дверь.

-Дядя Сережа, - шепчет Света и столько счастья в этом шепоте!

- Привет, дочь, - улыбаюсь взаимно и достаю из пакета огромный апельсин, - не скучала?

Не может пока назвать папой, не легко, ну пусть, к этому привыкать надо. А я сделаю все возможное, чтобы она привыкла.

- Скучала... Посмотри, что я нарисовала, - говорит и протягивает альбом открытой страницей ко мне.

Детский рисунок, но сцена проработана так тщательно, что детским, язык не повернется назвать. Стоят мужчина и девушка, нарисованные со спины, держатся за руки и смотрят на закат или рассвет в горах. Цветы, деревья и горы.

- Очень красиво! - говорю искренне, - и талантливо! В семь лет не каждый ребенок так сформирует объём и сцену, подробно в деталях прорисует мир. У тебя, очень интересное восприятие и несомненно у тебя большое будущее на ниве искусства.

Все это пафосное резюме проговариваю себе, потому, что пытаюсь успокоить вдруг дрогнувшее сердце. Не это нужно искать в картине, и я вижу, но не хочу признаться даже себе.

-Это ты и я, - улыбается Света.

Да. Вот в чем она не в силах никому, признаться. Она тоже рисует себя взрослой.

-Хочешь в горы? - спрашиваю и прижимаю апельсин двумя руками к груди.

-Хочу. С тобой. Но когда вырасту и буду большой, и, - она помолчала, - когда умрет бабушка.

Я не знаю, что ей сказать в ответ, чтобы скрыть волнение занял свои руки действием - кладу апельсин на тумбочку, где стояла корзинка из-под клубники, в которую Света поместила свою куклу.

-Твоя мама, - кивнул на куклу, - очень похожа на тебя.

-Это не мама, это я.