Ангел Смерти

– Что? Задержка? – Мария Вениаминовна фыркнула и снисходительно взглянула на Лену: – Ну, вы даете, ангел мой! В какие еще ваши годы? Да вы же молоды, здоровы, счастливы в браке, что вы дергаетесь? Идите к врачу и рожайте. Или это у вас уже гормоны играть начали?

Лена поздравила себя с правильно выбранной стратегией. Женские проблемы всегда вызывают весьма умеренное любопытство окружающих, без лишнего ажиотажа, а уж чужая глупость и вовсе вдвойне приятна. Поэтому ее поведение в данной ситуации вызовет идеальную, с ее точки зрения, реакцию окружающих.

– Но у меня же двое взрослых детей! Как они отреагируют на это? – кусая губы, пролепетала Лена.

– Дети! А муж что говорит?

– Он еще не знает. Вот, пытаюсь набраться мужества и сдать кровь на анализ, а уж тогда…

– Вот и не затягивайте, и нечего изводить себя по пустякам, – похлопала ее по плечу уже потерявшая всякий интерес к Лене Мария Вениаминовна и, окликнув проходившую мимо молодую сотрудницу, удалилась.

Больше к Лене никто особенно и не приставал. Она продолжала нервно вздрагивать, сидя на своем рабочем месте. На четвертый день Лену охватила непривычная ей глубокая апатия. Видимо, организм ее достиг предельного уровня выносливости и поставил спасительный блок.

Лена вяло разбирала старые фотографии для готовившейся новой экспозиции, посвященной очередной грани общественной жизни царской семьи Романовых, когда зазвонил ее мобильник. Даже не взглянув на дисплей, она вяло взяла телефон и без всяких эмоций произнесла «алло», почти не задумавшись о том, кто же ей звонит.

– Елена Сергеевна, вас беспокоит секретарь вашего мужа.

– Добрый день, Кайса Робертовна, – поздоровалась Елена, рассматривая кружевные оборки на платье великой княжны. До чего же изящно смотрелись кружева на старинных нарядах, сейчас они почему-то утратили всякую элегантность… – Что-то случилось?

– Да. Извините, что беспокою вас, но стряслось страшное несчастье. – На этих словах секретарша сделала паузу, словно собиралась с духом, а Лена наконец ожила и оторвала глаза от фотографии. Ее сердце вдруг бешено заколотилось, дыхание стало сбивчивым и поверхностным, а зрачки расширились. Эти перемены не остались незамеченными окружающими. Находившиеся в комнате дамы обратили взоры к эпицентру надвигающейся трагедии.

– Что случилось? – ледяным от избыточных эмоций голосом спросила Лена.

– Анатолий Игоревич только что скончался у себя в кабинете, – исполненным сочувствия и переживаний голосом произнесла секретарша и вновь сделала паузу.

– Что он сделал? – глупо переспросила Лена. Неужели… все произошло? Все сработало?! Она смогла?! – Что с ним?.. Вы меня слышите?.. Как?! Как это случилось?! Да не молчите вы!

Лена уже кричала – визгливо, безобразно, тряся трубку, чтобы как-то расшевелить молчавшую секретаршу. Таких срывов с ней никогда не случалось, ни при каких обстоятельствах. Но что удивило потом Елену, когда она, уже оказавшись дома, ночью вспоминала этот дикий день, это то, как все уместно и естественно получилось. Ее реакция выглядела верной, ожидаемой. Убитая горем вдова! Еще минуту назад – счастливая женщина, чей мир рухнул в одночасье. Подобные слова и фразы Лена потом слышала краем уха от шептавшихся вокруг людей. А их на ее вопли сбежалось немалое количество…

Весть о смерти Лениного мужа степным пожаром разнеслась по музею. Все сбежались, начали ее жалеть, соболезновать, помогать… А она – то выла, то смеялась, то беззвучно плакала, тряслась, задыхалась, выпуская наружу копившийся в душе месяцами нервный стресс и нечеловеческое напряжение. В итоге коллеги вызвали «неотложку», врачи вкололи ей успокаивающее, уложили ее в кабинете директора, а вечером, когда Лена немного пришла в себя, отвезли домой.

Дома ее уже ждали родители, свекор со свекровью, дети, две подруги, двоюродная сестра с мужем, тетя Тамара, сестра отца, и тетя Лена, сестра матери. Ей что-то говорили, обнимали ее, гладили по голове, жалели, все вокруг плакали. Лена отыскала глазами детей. Они были как-то удивительно спокойны. Серьезны, но спокойны. А Никита даже время от времени что-то такое делал в планшете. Она подошла, обняла их, молча прижала к себе. Они ей ответили таким же крепким молчаливым объятием. А потом – она словно сквозь туман это помнила – ее отвели в спальню и вновь уложили.

Проснулась она уже глубокой ночью, с абсолютно ясной головой. Спокойная и счастливая. Лена с удивлением поняла, что испытывает чувство небывалой легкости, освобождения и глубокой спокойной радости. И тут по ее щекам тихо заструились слезы. Лена подождала, пока они все не выльются, не высохнут, встала, накинула халат и тихонько вышла из комнаты.

Глава 4

Андрей Петрович Усов сидел за рабочим столом и, подперев щеку рукой, смотрел на большой яркий плакат, висевший на противоположной стене. Белоснежный круизный лайнер скользил по бирюзовой глади моря, вдали, на горизонте, маячил поросший пальмами тропический остров.