Ангел со сломанными крыльями

Мила внимательно посмотрела на кота, а потом подняла его и посадила Богдану на колени. Кот потоптался, устраиваясь поудобнее, потом лёг и замурчал.

– Вот видишь. Он рад. Он больше ни у кого не мурчит. Даже у Жени. А тот его всё время гладит и приносит угощенье.

– Значит, я вхожу в тесный круг «Избранных Ангелом»? Супер! Как бы не зазнаться!

Богдан гладил кота и рассматривал комнату. Она была очень похожа на ту, что он видел в детстве. Даже куча плюшевых игрушек имелась. И белое пианино. И мягкий, пушистый ковёр. Только книги на полках поменялись.

– Ты играешь? На пианино? – спросил он, не зная, как вовлечь Милу в разговор. Говорить о школе не хотелось, а разговоры о прошлом могли быть для неё болезненны.

– Да, иногда. Для мамы.

Богдан вопросительно посмотрел на девочку, но та не заметила его взгляда. Её глаза были опущены вниз.

– А я совсем редко играю. Только когда становится тоскливо и одиноко. Но со мной такого почти не бывает.

Мила продолжала молчать, разглядывая свои коленки.

– Мила, расскажи мне про своего дядю. Сколько ему лет?

– Жене? Кажется, лет тридцать. Он папин брат. Младший.

– Тридцать? И у него нет своей семьи?

– Нет.

– Странно. Почему? Он страшный и некрасивый? Злой и противный?

– Нет, что ты. Он симпатичный. И добрый. Только всё время работает. Мне кажется, ему просто некогда искать себе жену.

– Я думаю, это глупо. Зачем столько работать? Обычно работают, чтобы обеспечить семью, детей. А работать просто ради того, чтобы работать? Так ведь и жизнь может пройти.

– Да, наверное. Я как-то не думала про него. Бедный Женя. Ещё и я теперь ему на шею свалилась.

– Нет, на шею не валятся, а садятся. Говорят: «сел на шею». А сваливаются на голову. Такое выражение – «свалиться на голову». Значит, неожиданно появиться.

– Точно. Я немножко забыла русский язык. Последние три года редко на нём разговаривала. Только с Женей.

– А в школе?

– Я не ходила в школу. Училась дома. И в больнице. Почти всё время в больнице. Там по-английски в основном говорили. Или по-французски. По-немецки тоже, но с ним у меня не очень хорошо.

– А Ангел? С кем он был, пока ты была в больнице? – Богдан продолжал гладить кота, всё ещё лежащего у него на коленях.

– С Женей. Они сначала не очень дружно жили. Женя всё время ругался, что везде шерсть, что кот лезет к нему в постель и мешает спать. Постоянно забывал покормить Ангела. А потом они подружились.

– Ты скучала без него? – спросил Богдан и тут же понял, какую глупость он сморозил. У Милы погибли родители и сестра! А он спрашивает, скучала ли она о коте! Вот болван!

– Мне его очень не хватало, – Мила, кажется, не сочла его вопрос бестактным. – Я привыкла его гладить, особенно перед сном. А там гладить было некого. Женя принёс игрушечного кота, но это совсем не то.

– Ну, когда нет настоящего, то тоже можно. Я Подарка всегда тискаю, когда мне плохо. Это я так твоего медведя назвал. Умку. Теперь его зовут Подарок.

– Какое глупое имя. Ему совсем не подходит.

– Как раз подходит. Потому что он Подарок и есть. И ещё он напоминал мне о тебе. Ведь это твой подарок.

– Хорошо, что он оказался тебе полезен. А почему у тебя нет настоящего кота?

– Не знаю. Родители не хотели. Мама и игрушечного медведя еле стерпела, и то только потому, что мне его подарили.

– А я всё время думаю, что если бы у Лины был свой кот, он бы её спас. Как Ангел спас меня.

– Лина – твоя сестра?

– Да. Василина. Ей было три.

– Думаешь, тебя спас Ангел?

– Конечно, кто же ещё?

– Может, настоящие Ангелы. Те, что живут на небе?

– Нет, они не могут вмешиваться. Они не могут спасти. Могут только те, кто рядом. Такие, как мой Ангел. Хранители.

– Интересно, а у меня есть ангел-Хранитель?

– Они у всех есть, но не все их видят и понимают.

– Мила… а что случилось с твоими волосами?

– Сначала мне их в больнице обрезали. А потом они снова выросли. И стали почти такие, как были. Но это неправильно. Я теперь не такая, как та, что была раньше. Не девочка с длинными волосами. Я изменилась. И волосы были лишними. Я обрезала их. Женя сильно ругался.

– Они были очень красивые. То есть, они и сейчас красивые, но просто… мне очень нравились твои волосы.

– Обычные волосы. Они мне не нужны.

– Если они тебе не нужны, может подровнять их? А то сейчас ты похожа на птенца с торчащими во все стороны перьями.

– Ты думаешь, что это надо сделать? Подровнять волосы?

– Ну да. Я взял бы себе одну прядку на память. Если ты разрешишь.

– Ты ещё скажи, что положишь её в медальон с моим портретом и будешь носить у сердца. Как в старых любовных романах.

– Ты читаешь любовные романы?

– В больнице не было других книг. Только романы. Про любовь.

– Ясно. Так что? Подаришь мне прядку?

– Хорошо, только если ты сам подровняешь.

– Я же не умею.

– Ну тогда и так сойдёт.

– Нет, давай ножницы.

– Надо у «цербера» просить. Она у меня все ножницы и прочие острые предметы забрала.

– Это ты про Светлану? Почему ты её «цербером» зовёшь?

– Ну она же меня охраняет. Я всё время забываю её имя.

– Ладно, раз решили, давай, я схожу за ножницами. Я быстро! Кстати, ты любишь Баунти?

– Что?

– Ну батончик такой, с кокосом.