Ангел-стажёр (СИ)

Стас подчеркнул, что изначально глубоко сомневался в успехе моей затеи и ничуть не удивился, когда из нее ничего таки не вышло. О чем и сказал мне — и сразу, и потом. После чего не терпящий никакой критики я перестал с ним общаться. В результате чего все тот же самоуверенный я не поставил его в известность о своих дальнейших планах в отношении воспоминаний. Вследствие чего шанс разоблачить подрывную деятельность отдельных представителей нашего сообщества, возомнивших себя выше закона, был утерян, вылившись в мелкое хулиганство.

Насколько я понял, именно в этом месте Стас разошелся не на шутку, и внештатникам мало не показалось. Он прямо повесил на них закулисную деятельность неподсудного отдела, обвинив их в пренебрежении своими должностными обязанностями. А возможно, зловеще добавил он, и в прямом сговоре с разрушителями светлого образа нашего сообщества, в природе коего сговора надлежит разобраться специально созданной комиссии.

Я раз за разом представлял себе эту сцену до самого вызова на следующий допрос.

Тоша изобразил из себя гейзер бурлящего энтузиазма. Он заявил, что сразу поддержал мое идею и безоговорочно верил в ее успех. При этом он давил на ответственность хранителя, которой я оказался ярчайшим примером. И переходящую все границы необъективность наблюдателей, которой я оказался стоической жертвой.

Провал моей идеи Тоша тоже уверенно объяснил кознями наблюдателей и твердо заявил, что мои последующие намерения разоблачить их всецело совпадают с общей тенденцией в нашем сообществе. Насколько я понял, внештатники выслушали лавину примеров углубляющегося интереса вышеупомянутого сообщества к ангельским потомкам — вопреки мнению наблюдателей о последних.

Под конец Тоша заявил, что никому не позволено пятнать светлый облик нашего сообщества коварством и мстительностью, присущими исключительно темным, и посему наблюдатели обречены на поражение в борьбе, которой я оказался несгибаемым героем.

Эту сцену я даже на мгновение не позволил себе представить, чтобы отцы-архангелы не уловили ее в моих мыслях и не организовали мне новые условия, в которых опять геройствовать придется.

Не избежал внимания внештатников и Киса. В разговоре с ним их интересовало, какими мотивами руководствовалась Марина, соглашаясь на написание воспоминаний, и почему он не лишил ее этих мотивов внушением. Киса явил им лик образцового хранителя, отвечая на каждый вопрос: «Это — конфиденциальная информация, разглашение которой может повредить интересам моей подопечной».

Обратную сторону этого лика они увидели, пригрозив прямым обращением к Марине. Пункты нашего устава в отношении разрешенных мер для устранения угрозы подопечным он им, скорее всего, зачитал своим обычным монотонным голосом, но внештатники, похоже, поверили в его решимость использовать весь арсенал методов сопротивления — допроса Марины не последовало.

Схватку Кисы с внештатниками я не смог себе представить, как ни старался. В глубине души я был почти уверен, что он не ее от них защищал, а совсем наоборот — стиль Марины в беседе с ангелами был мне знаком не понаслышке. Не окажись они столь трусливыми, для моих последующих допросов, пожалуй, пришлось бы новую бригаду искать.

А вот в чем состоял и чем закончился разговор внештатников с Максом, оставалось покрыто мраком тайны. С тревогой вперемешку с раздражением Стас сообщил мне, что Макс перестал выходить на связь. Даже с Мариной и Дарой.

На мое предложение связаться с темным гением, Стас уверенно ответил, что, если бы Макса задержали, темные бы уже бучу подняли и он бы ее только поддержал — юрисдикция внештатников только на наши подразделения распространяется.

Я не смог разделить его уверенность — Макс исчезает по собственной воле, оставив свою ненаглядную Дару без своей постоянной опеки?

Ответ на этот вопрос я получил во время следующего допроса. Прямо в самом начале его.

— Из каких соображений, — начал внештатник, как только я опустился на стул перед его столом, — Вы привлекли к созданию своих мемуаров представителя темного течения?

— Я его не привлекал, — покачал я головой. — Он от кого-то узнал о них и сам вызвался заполнить некоторые пробелы.

— И Вас это не удивило? — прищурился он.

— Поскольку речь в них шла о земных событиях, — пожал я плечами, — не имеющих отношения к обычной деятельности темных, я не увидел в его участии никакого вреда. Да и этот представитель уже давно сотрудничал со службой внешней охраны. Хотя сейчас, — задумчиво нахмурился я, — мне кажется, что обязательно нужно поинтересоваться его мотивами.

— Поинтересуемся, — зловеще произнес внештатник.

— Вы его еще не опрашивали? — изобразил я крайнею степень озадаченности.

— Он вызван в их расположение, — ответил он, внимательно следя за моим лицом. — Нам пришлось делать официальный запрос на беседу с ним. Запрос все еще рассматривается.

Я оказался совершенно не готов к затопившей меня волне облегчения. Пришлось срочно маскировать его под озарение.