Ангел-стажёр (СИ)

У меня вообще челюсть отвалилась — и Тоша, и Макс тут же согласились, и с равным энтузиазмом. Мой ангел только головой покрутил, а я подумала: вот бы кого сюда — у Дары через пару дней все небесное сообщество трудилось бы на благо наших детей.

Но раз уж поменяться местами мы не можем, можно попробовать поменяться задачами.

— Дара, — обратилась я к ней, — у меня к тебе тоже просьба есть.

— Да? — подняла она на меня свои огромные зеленые глаза.

— Присмотри, пожалуйста, за Игорем, хорошо? — сказала я, и краем глаза удивила какое-то движение справа от себя.

Мой ангел схватился за голову.

— Конечно, — хором ответили мне Дара и Игорь.

Мой ангел схватился за телефон.

— Так, все, самое главное обсудили, — лихорадочно затараторил он. — Нечего заряд просто так расходовать. Будем на связь выходить по мере поступления информации.

— Нет, минимум раз в неделю, — снова очнулась Марина. — Будь любезен держать нас в курсе. Регулярно.

И опять мой ангел безропотно согласился. Наступил мой черед головой крутить.

Когда экран телефона потух, какое-то время мы с ним молчали, а потом одновременно открыли рот. И рассмеялись.

— Что ты хотела сказать? — спросил он.

— Нам нужно поговорить, — твердо произнесла я, старательно копируя тон Марины.

— Вне всякого сомнения, — с готовностью ответил он.

— Я первая, — бросилась я развивать успех.

— Я тебя слушаю, — попытался он свернуть мой успех в сторону.

— Нет, я первая спрашиваю! — не оставила я ему никаких сомнений.

— Вот что-то мне это напоминает… — Он нарочито задумался. — Мне по очереди отвечать или сразу на всю обойму?

Я помолчала, прокручивая в памяти телефонный разговор, чтобы ничего не пропустить.

— Что ты обещал Марине? — начала я с самого главного. — Это нашу историю усовершенствовали? Для кого? Для других детей? Игорь точно бросил эту затею? Почему это вы все такие покладистые сделались? Какое это одно дело вы делаете? И кто это прозрачный? Что за история с ним? И почему он наш?

Мой ангел внимательно слушал меня, то и дело кивая головой. Обнадеживающий вид. Я перевела дух и приготовилась слушать.

— Татьяна, — начал он, — я обязательно отвечу на все твои вопросы. По порядку, без исключения, ничего не откладывая и не утаивая. Но сначала … пожалуйста, исключения ради, ответь на мой. Один.

Я подозрительно посмотрела на него. Помню я эти его вопросы в самом начале нашего знакомства, для ответа на которые мне иногда полдня не хватало.

— Только если это не будет твое вечное «Почему», — решилась я, наконец, на хорошо опробованный компромисс.

— Нет, это очень простой вопрос, — заверил он меня. — Скажи мне, что ты задумала, когда отправила нас в аварию вместо Игоря?

Да уж, проще некуда. И самое главное, что за моим ответом неизбежно последует «Почему». И, скорее всего, не одно. А, ладно, он сам сказал — один вопрос. А потом все мои.

— Ты мне рассказывал, — медленно начала я, — что после смерти мне придется проходить эту вашу контрольную комиссию. На которой будет рассматриваться вся моя жизнь. Я хотела встретиться с ними. Лично. Рассказать им о наблюдателях. Как они искажают действительность. Пользуясь своим положением и секретностью.

Я замолчала под его пристальным взглядом. Где его «Почему»? К ним я хотя бы приготовилась.

— В общем, хотела донести до них человеческую точку зрения, — неловко добавила я.

— Понятно, — коротко ответил он.

— Правда? — обрадовалась я.

— Мне понятно, а вот тебе нет, — отрезал он. — Ты проходила бы эту комиссию, если бы твоя жизнь естественным образом закончилась. Тогда и я бы мог подключиться — мои рекомендации обязательно бы рассматривались.

— Каким естественным образом? — возмутилась я. — Времени уже не было ждать! Они же прямое нападение на Игоря планировали!

— Отлично, мы здесь. Что дальше? — склонил он голову к плечу. — Тебя до конца обучения даже слушать никто не станет, мне тоже пришлось выйти из игры…

— Я же говорила, чтобы ты на землю возвращался! — напомнила я ему.

— Нет уж, — резко повел он в сторону рукой знакомым безапелляционным жестом. — Как я погляжу, за тобой не только на земле глаз да глаз нужен. Тем более, со всем этим ужесточением системы безопасности. Ни к Стасу попасть, ни в административное здание ничего не пронести, ни мысленной связью воспользоваться. Я боюсь даже думать, чего Стасу стоило, чтобы тебя назад не отправили. Ты теперь понимаешь, что ты натворила? — рявкнул он.

— Я понимаю, — коротко ответила я, и остановилась, чтобы сморгнуть подступающие слезы. — Ты просто не хочешь мне отвечать.

— Я обещал, — мрачно заметил он.

— Мало ли, — заметила я, вставая. — У вас же многое изменилось.

Я пошла к стеклянной двери. В видимости он за мной во дворик не потащится, а в невидимости — пусть остается, где хочет. А я с бесплотными голосами разговаривать не обязана.

— Ладно, что сделано, то сделано, — проворчал он, хватая меня за руку. — Я тебя в потемках держать не буду. В отличие…

— Что? — резко обернулась к нему я, но он уже перешел к запрещенным приемам.

Оказавшись у него на коленях, я только успела подумать: мы еще оба в видимости или уже нет, как он заговорил.