Ангел-телохранитель

Алексей понял: в данный момент не он ведет следствие, а невидимые «мужики» за серебряной чернильницей: это для них Сергей, молодой румяный директор, выкаблучивается. Люди из чернильницы должны составить свое мнение: опасен ли им незваный детектив. Следовало срочно убедить их в том, что не опасен. Что к тому же было чистой правдой.

Он остановил Сергея.

– Меня не интересует история вашей фирмы. Меня не интересует происхождение ваших капиталов. Меня интересует только одно: видите ли вы интерес со стороны некой персоны из вашей фирмы или ее высшего эшелона в устранении Людмилы Филипченко?

– Значит, так, – важно ответил Сергей. – Если бы дело было в унаследованных ею акциях, то для начала кто-нибудь от имени нашей фирмы попытался бы эти акции у нее выкупить. Убивать – это, знаете ли, очень хлопотно. Помимо морали, конечно, все знают, что это нехорошо. Кроме того, это еще и рискованно. И дорого: милиция там, прокуратура: всех надо подкупать… Дорого это, понимаете? Проще уладить мирным путем. Правда, мужики? – И он снова щелкнул по крышечке чернильницы.

Кис вдруг понял, что «мужики» действительно внимательно вслушиваются (или будут вслушиваться в записи) не только в слова детектива и не только о нем хотят составить мнение, – они столь же внимательно внимали словам Сергея. Если директор, явно новоиспеченный, что-то напортачил со вдовой Владика Филипченко, будут ему крутые разборки с головомойками… Так что Сергей имел интерес говорить правду. Или врать с ходу, да так убедительно, чтобы ему поверили в чернильнице. Что весьма проблематично: подобные таланты редки.

– А к его вдове никто не обращался с предложением выкупить акции, – продолжал директор, уже совсем оправившись от шока. – Выводы сами сделаете или помочь?

– Ну, уж вы меня совсем за дурака держите, что ли, – обиделся Кис для поддержания разговора. – Все понял. Значит, отсутствие попытки сторговаться со вдовой говорит об отсутствии интереса к пакету акций, который держал ее муж?

– Совершенно справедливо. Приятно иметь дело с умным человеком.

– Взаимно, – вымучил из себя улыбку Кис. – Не знаете, где работал Владик Филипченко?

– Как не знать? Тут же, в нашем здании! На третьем этаже. Фирма у них без названия была, так, а/я. Чего-то очень секретное, на государство. Да я никогда не интересовался – своих дел хватало. Но теперь они переехали!

– И давно?

– Да месяца полтора тому назад.

– Ваши акции есть у кого-нибудь из его коллег?

– Какое! Мы тогда были в кризисе… Владик только один отважился вложить деньги…

– Номер их бывшего офиса не подскажете?

Румяный директор подсказал, и Кис распрощался.

На третьем этаже помещение оказалось уже занято. Какие-то «Аксессуары и приклады». Кис понятия не имел, о чем речь. Плетя на ходу какую-то чушь, он проник в помещение и огляделся. Приемная, две двери из нее, налево и направо. Он бесцеремонно открыл ту, на которой было написано «Директор». И увидел стены, обшитые панелями из орехового дерева и огромный стол.

Изобразив полного дебила, он пробормотал, что ищет фирму «Жестяные чайники» и ошибся адресом. После чего с насмешками был выдворен вон.

…Стало быть, не так уж подводила память Влада-старшего. Сидел он когда-то за большим столом в комнате, отделанной деревом… И Владик Филипченко не обманул свою жену: именно тут он и работал, в безымянной конторе. А то, что у входа красовалась вывеска «Росомахи», так это не его вина.

Что, впрочем, ни на шаг не продвигало его в расследовании покушений на Людмилу Филипченко. Румяному директору он поверил сполна: если бы дело было в акциях, то они бы попытались для начала их перекупить. И только потом, не видя иного выхода, пошли бы на крайние меры. Безмолвные ребята в чернильнице подтверждали, что это правда.

Короче, пустышка. Надо искать другие концы.

* * *

Артем не услышал ни слова по телефону, но узнал знакомый номер по определителю. Сразу заныло старое ранение в боку – казалось, что весь живот перекашивает, стягивая к шраму. Уродливому шраму, некрасиво сросшемуся, – пулю вынимали в полевом госпитале…

Потирая бок, он быстро вызвал все мыслимые службы спасения по адресу Люли и, бросив тележку, уже наполовину полную, посреди супермаркета, помчался к стоянке. Заводя свой джип, он не думал ни о чем, только пытался высчитать, через сколько долгих минут он может оказаться на «Охраняемой зоне номер 2».

И понимал, что их слишком много, этих минут, чтобы спасти Люлю…

…Она не шелохнулась, слушая возню и скрежет за дверью. Пусть войдут, пусть стреляют. Хватит пытаться обмануть смерть. Ей пора к Владьке.

И она готова. «Здравствуй, любимый, вот и я! Ты соскучился? Обними меня, мой Принц, теперь мы будем вместе. Всегда. Это такое длинное, такое бесконечное слово «всегда», потому что за ним вечность…

…Есть ли у душ руки, чтобы обнять? Можно ли почувствовать их тепло? Можно ли поцеловать родные губы? Или теперь им будет нечем целоваться, нечем обниматься, нечем любить друг друга? Только какие-то бесформенные токи: «Привет, это я, узнаешь?»