Ангел-телохранитель

– Ладушки, – спокойно ответил Алексей и поднялся на свой шестой.

Из темноты выступили два невысоких, но плечистых силуэта. Кис понимал, что драться бессмысленно. Не исключено (но маловероятно, если честно), что он бы и справился с двумя, да дело не в этом. Дело в том, что у них есть для него слова. И он, уже зная наперед их содержание, все же хотел их услышать и убедиться, что не ошибся.

– Говорите, – сказал Кис. – Я весь внимание.

– Вежливый какой… – хмыкнул один. – Как ты думаешь, он вые…ся?

Его невидимый собеседник согласился с означенной гипотезой, и силуэты начали наступать на него.

– Мужики, давайте без кино. Говорите, раз пришли говорить!

Они остановились прямо перед ним. От кого-то из них остро и противно несло чесноком.

Кис молчал: все возможные инициативы он уже проявил и теперь просто ждал, что будет дальше.

И «мужики» молчали: нагнетали «саспенс».

– Так, – сказал Кис. – Если вам нечего мне сообщить, то я пошел.

И он повернулся к своей двери. Жест был с его стороны весьма нахальный, Кис это понимал. Теперь можно было ждать чего угодно: удара по голове, по шее и даже ножа. Но если они пришли за этим, то это и сделают в любом случае, хоть спереди, хоть сзади. И Алексей доставил себе удовольствие безразлично повернуться к ним спиной: а нечего было устраивать дешевые спектакли, он этого страсть как не любит!

Они его рванули на себя и сжали меж тел. Так сильно, что стало трудно дышать.

– Что, смелый, да? – дыхнули на него чесноком.

– А ты деловой, да? – с трудом прохрипел Кис. – Тогда дело говори!

– А вот тебе и дело! – И его сдавили так, что, кажется, хрустнули ребра. – Еще раз к Филиппову сунешься – раздавим, как клопа, понял?

Алексей уже совсем не мог дышать.

– Понял? Или тебе мало?

Требовался ответ, и срочно. Выдавив последний воздух из легких, он просипел: «Понял…»

– То-то!

Две фигуры отвалились от него и быстро потопали вниз.

Алексей отдышался. Где-то слева, в ребре, наверняка трещина: дышать больно.

Но он утешил себя тем, что не ошибся: вокруг Влада Филиппова творится какая-то странная мистификация, и деньги в нее вкладываются немалые. Следовательно, и интерес затронут большой.

Еще бы знать какой…

* * *

Прошло несколько дней. По правде говоря, Артем не верил, что они повторят попытку. После стольких неудач? Только самоубийцы могут на это отважиться!

Обойдя первый этаж, Артем поднялся наверх. Бесшумно подошел к двери спальни: тихо. Вот и хорошо. Правда, эта тишина лишала Артема повода войти к ней, чтобы ее утешить…

Дениска спал здоровым богатырским сном в другой комнате второго этажа, которую они делили на двоих. В самом начале Люля предложила отдельную комнату для племянника, но Артем категорически отказался: «Люля, не балуйте мне парня!»

У Артема было такое чувство, что, заняв обе комнаты, они тем самым займут почти весь дом. А Люля вообще не обязана была селить их у себя. Конечно, им обоим было бы куда хлопотнее ездить каждый день из Москвы и обратно, матерясь в пробках и не успевая заливать бензин в бак. Люля и так сделала гостеприимный жест – вот и хватит. Нельзя садиться на голову людям, пользуясь их добротой. Дениске будет полезно это усвоить. Сестра его слишком балует…

«А ты своих сначала заведи, а потом меня учить будешь!» – вспомнил Артем раздраженную реплику сестры в ответ на какое-то его замечание. В общем-то она права. Надо своих заводить, пора, давно пора – сорок лет.

Для этого надо начать с женитьбы. И при мысли о женитьбе Артему сделалось тоскливо. Он даже не заметил, как прижался лбом к стеклу темного окна в коридоре второго этажа, невидящими глазами уставившись в ночь.

Как жениться, на ком жениться? У него и раньше-то с этим делом ничего не получалось, а уж теперь… Теперь он уже отравлен Люлей. Понятно, что он не может быть с ней, они не пара. Но теперь будет всегда искать такую, как она, с ее удивительным сочетанием противоположных качеств. В ней деликатность, доброта, хрупкость неожиданно соседствовали с внутренней силой, даже мужеством. У нее был выраженный характер, вернее, это называется «индивидуальность». Человек со своим миром, со своим делом в этой жизни, со своим назначением…

У Артема не было своего мира. И назначения на земле тоже не было. И семьи не было. И детей не было. У него ничего не было, как у нищего. Вот только работа разве.

Он вдруг осознал, что прижался лбом к стеклу, и тут же рывком подался назад: так он был виден с улицы. Немедленно долой все мысли! Что с тобой, Артем? Ну-ка очнись! Ты на работе!

Он двинулся дальше, внимательно рассматривая окрестности из каждого окна, но больше не приближаясь к стеклам.

Все спокойно, никого не видно. Он спустился вниз, сделал себе чашку растворимого кофе в микроволновке. С чашкой в руке сходил ко входной двери, прихлебывая на ходу, заглянул в дверной «глазок».

Да нет, они больше не сунутся. Не посмеют. Всему есть предел!

Он вернулся на кухню и присел на табурет, допивая кофе, вытянул ненадолго ноги. И снова пошел делать обход. Первый этаж. Второй. У Люли тихо, у Дениски тоже. Окно коридора. Окно пустой комнаты.

СТОП!!! Это еще что такое?!