Ангел в доме

Рев идущего на посадку лайнера заглушил вопли миссис Лейч. Роберт проследил взглядом за снижающимся самолетом. Чужие судьбы, чужие надежды, в буквальном смысле пересекшие его дорогу, на миг заняли воображение и внесли тревогу в душу. Как они, должно быть, беззащитны в этой железной коробке.

– Ладно, согласна. Помогите. – Миссис Лейч сдалась раньше обычного и сникла, признавая свое поражение.

Роберт вдвинул коляску в калитку, толкая перед собой, закатил на крыльцо. Миссис Лейч протянула ему ключи.

– Никак не привыкну, – сообщила она угрюмо. – Стара.

Роберт пристроил сумку с продуктами в углу и уверенно пообещал:

– Одолеете.

– Одолею непременно. Как помру, так и одолею.

– Я имел в виду кресло. Раз уж я здесь, нужно что-нибудь сделать?

– А что случилось с той прелестной Сарой, которая, помнится, все бегала по вашему садику? – Сморщив розовые веки, миссис Лейч любознательно разглядывала Роберта.

Он пожал плечами. Сара? Когда это было? На заре человечества?

– Расстались. По обоюдному согласию.

– Все вы так говорите, – оскорбилась она. – А я видела, как бедняжка выбежала от вас вся в слезах! Нельзя так обращаться с женщинами! Роберт. Мужчину это не красит.

Сара – и в слезах? Трудно представить. Расстались, казалось бы, мирно, ко всеобщему удовольствию. Зашли в тупик и оба это поняли.

– При чем тут Сара? К чему сейчас этот разговор?

Роберт задернул шторы и включил телевизор. Пусть бормочет, все веселее. Миссис Лейч практически ослепла, но вечера стойко просиживала перед телевизором. На журнальном столике, как и положено, программа; лучшие передачи отмечены крестиками, любимые – двумя крестиками.

– Не знаю, – вздохнула миссис Лейч. – Наверное, не хочу, чтобы вы состарились в одиночестве. Ничего хорошего, знаете ли.

– Разогреть ужин? Побыть с вами немножко? – Роберта тронула дрожь старческих губ. Подумать только – ни единой родной души во всем мире. Грустный конец.

– Однажды я встретила мистера Совершенство, – мечтательно продолжала миссис Лейч. – Ей-богу, встретила. И знаете, что потом случилось?

– Нет пока. Расскажете?

– Он тоже встретил мисс Совершенство! Увы, это была не я. – Она махнула рукой в сторону двери. – С ужином сама справлюсь, благодарю покорно. А на прощанье скажу кое-что важное. Очень важное. Знаете, что хорошо в старости? Вы можете молоть все, что в голову придет! Ступайте. – Она укатила на кухню, едва не переехав колесом ноги Роберта.

Он закрыл за собой входную дверь, вздохнул и зашагал к берегу. Плавучий дом Бонни мягко покачивался на волнах – это катера безостановочно курсировали вверх-вниз по реке. Немигающий взгляд серой цапли остановился на Роберте и равнодушно скользнул в сторону. Мимо вальяжно проплыло утиное семейство, оставляя за собой волнистый след. Из длинного ряда окошек, тянувшегося по верху лодки, до Роберта донесся заливистый смех Бонни, и он тут же пожалел, что затеял этот сыновний визит. Собрался уйти, но тут на палубу вышла Бонни – покормить уток, – заметила его и махнула приглашающе.

Внутри сидел мистер Гибсон с неизменной сигаретой в зубах и, разумеется, переполненной пепельницей поблизости. Роберт не раз сталкивался с ним за последние годы. Все приятели Бонни звались мистер такой-то или эдакий. Все лучше, по мысли Роберта, чем идиотское «дядя». В тесном пространстве лодки избежать встреч с ними было невозможно, хотя, видит бог, Роберт в детстве старался изо всех сил. И все-таки частенько засыпал, зажав уши ладонями, чтобы не слышать звучащий в соседней комнате мужской смех и ответное хихиканье матери. Даже ребенком он понимал, что Бонни имеет право на свидания. Одинокой симпатичной женщине есть что предложить, но… От чувства неловкости он так и не избавился.

– Дорогой, помнишь мистера Гибсона? – Бонни налила ему виски.

– Разумеется. – Роберт взял стакан и устроился как можно дальше от гостя.

– Что-то я тебя, малый, давненько не видел. Возмужал, возмужал, – отметил мистер Гибсон, словно они с Робертом всю жизнь были на короткой ноге.

Роберт неприязненно посмотрел на него. А тебя, малый, жизнь вроде как законсервировала. Каким был полтора десятка лет назад, таким и остался. Лысый коротышка с желтыми зубами и закопченными от табака пальцами. Лицо изрезано морщинами, до того глубокими, что издалека кажутся потеками грязи. Белки глаз и те прокуренно-желтые. На мятых штанах в промежности застарелые разводы от мочи. Разъездной коммивояжер, кажется. Если память не изменяет, торгует шоколадными батончиками. Впрочем, особой неприязни он у Роберта не вызывал. Разве что смех уж больно противный, лживый – нечто среднее между тявканьем и кашлем. Как к нему обращаться? Мистер Гибсон? Нелепо. Назвать по имени – черт его, кстати, знает, что у него за имя, – значит признать некий интимный статус, тем самым выделив из череды прочих мистеров.

– Все нормально? – спросил Роберт.

Мистер Гибсон по странной, одному ему известной причине, воспринял вопрос как шутку.

– Что заслужил – то и имею.