Ангел в эфире

Возможно, это ее единственный шанс… На Протасова надежды нет, он может только безмолвно терзаться, наблюдая за ее страданиями. Только на это он и способен.

Однако через день безымянный поклонник внезапно попадает в милицию: оказывается, несчастный безумец все утро (Настя в это время мирно почивала) простоял на морозе без штанов, пока его не заметил проезжавший мимо милицейский патруль. Когда бедолагу заталкивали в желтый «уазик», он сверкал обмерзшей, красной, как у макаки, задницей и жалко светил бледными ногами.

Эта история попала в газеты, вся страна хохотала над несчастным влюбленным. Только одна Настя искренне жалела беднягу.

Черт! Черт! Черт!

Осталось три дня до съемок «Вопросов», а на ведущей по-прежнему лица нет. Да еще эта история с сумасшедшим воздыхателем, облетевшая газеты…

Ее взгляд больше ни о чем не умоляет, он погашенно молчит. Антону хочется вновь его зажечь, но он не знает, что для этого нужно сделать.

Точнее, он знает, что сделать, чтобы ее глаза вновь затеплились жизнью, но еще не продумал, как и каким образом.

Но он что-нибудь сделает, он же мужчина!

Два дня до президентского эфира. Съемка передачи «Мысли и чувства».

Когда загорелся красный огонек камеры, Настя вместо того, чтобы работать, неподвижно просидела целую минуту, не размыкая губ.

А когда камеру выключили, она сомнамбулически обвела взглядом студию, как бы не понимая, где находится. Съемочная группа почти рыдала, глядя за безмолвными терзаниями звезды.

Но потом ведущая, взяв себя в руки, отработала" все как надо, на голом профессионализме. Грустно произнесла, читая с суфлера самолично написанный текст:

— Как часто мы не решаемся на жертвы во имя любимого человека, тогда как жизнь ежедневно предлагает нам возможность для подвига. Вот и герой нашего следующего сюжета…

С какой болью звучал ее потухший голос, с каким надрывом…

Антон едва сдерживал слезы, слушая слова, которые сам же правил, готовя передачу.

Да, он тоже должен решиться на жертву во имя любви.

Осталось два дня до эфира с президентом…

Он должен что-то сделать, должен!

— Ах, Сережа! Сколько времени с той поры утекло, — заливисто смеется Настя, — а ты все такой же!

При встрече Сергей Николаевич сдержанно пожимает руку, хотя телезвезда рассчитывала не на рукопожатие, а на галантный поцелуй. Ей большого труда стоило попасть на форум по телекоммуникациям, на котором, ей сказали, он обязательно появится.

— В одном городе живем, а ты меня ни разу не навестил! — Она пишет на листочке свой телефон. — Позвони!

И, искрясь счастливой улыбкой, отворачивается, ощущая лопатками его восхищенный, вожделеющий взгляд. Бараненок опять влюбится в нее, превратится в ее верного пажа. Он сделает для нее все, что угодно. Должен сделать!

И как только он станет ее покорным рабом, она скажет, глядя ему в лицо озерным умоляющим взглядом: «Сделай же хоть что-нибудь, сделай!» И он сделает для нее все, на что он способен! Вопрос только в том, на что он способен…

Осталось несколько часов до эфира «Вопросов». Антон всю ночь не спал, думая, как помочь Насте, но так ничего и не придумал. Но проснулся он с твердым ощущением — сегодня или никогда…

Ему хотелось бы увезти ее из города, точнее, их обеих увезти, Настю с дочерью, чтобы втроем поселиться на берегу моря, наплевав на все эфиры, на всех президентов, на все житейские проблемы, жить вместе долго и счастливо, пока смерть не разлучит их… Но она не согласится уехать в неизвестность, глупо мечтать об этом…

Накануне вечером он, любуясь ее четким профилем на подушке, все боялся, когда она повернет к нему лицо, опять прочитать в ее глазах невысказанное: «Сделай же что-нибудь!» А он еще не придумал, что сделать. Точнее, как…

Но сегодня, в день эфира, он, наконец, решился.

У него осталось всего восемь часов.

Бараненок настоял на утренней встрече — под предлогом срочной командировки в регионы, куда он должен вылететь после обеда. Хотя утро — не лучшее время для любовных соблазнов, ей пришлось согласиться на утро…

— Еще шампанского? — искрясь нарочитым смехом, спрашивает Настя.

Бараненок насупленно качает головой. Да, годы его совершенно не изменили — как и прежде, он туповат и неповоротлив. Что с такого взять!

— А помнишь, — взволнованно спрашивает Настя, — когда нас закрывали в детской, чтобы мы не мешали гостям, я кормила тебя манной кашей… И ты был весь в манке, и колготки, и сандалии, и уши, и волосы!

Сергей Николаевич принужденно улыбается детским воспоминаниям.

— А хочешь, я сейчас покормлю тебя клубникой?

Бараненок испуганно деревенеет. Отшатывается.

— Я очень уважаю твой успех, Настя, — произносит заученно, как будто стоит на воображаемой трибуне. — Ты многого достигла.

— Ах, это все пустяки! Давай не будем говорить о делах, ведь сейчас есть только ты и я… Мужчина и женщина! — страстно лепечет она, в то же время краешком мозга обдумывая свою просьбу.