Ангел в минуту дефекации

В общем, следователь меня понял и больше не приходил, а потом людям всегда нужны какие-то деньги, ибо они, деньги довольно часто решают за нас великое множество самых разных проблем!

Вскоре со мной случилось нечто выходящее за пределы серенькой обыденности, – совершенно неожиданно, и, будучи абсолютно в своем уме, я, даже не выходя из больницы, стал загребать и грести в свою сторону монолитные пачки денег… Через свой крошечный ноутбук я научился играть на товарной бирже, чему меня научил один умирающий от геммороя бывший уже на пенсии брокер. У меня стало получаться и мои доходы стали расти как на дрожжах.

Вскоре я наскреб деньги на сложную операцию и сделал ее в Германии, откуда приехал к своей возлюбленной уже здоровым как бык. Три дня и три ночи играли мы свадьбу на берегу Тихого океана, на Мальдивах, куда пришлось везти всю нашу родню….

Кстати, мы с моей дорогой женой остались там на всю жизнь, ибо ей нравилось купаться и загорать, а мне кормить с руки гигантских черепах… Мы жили прекрасной и счастливой жизнью, но жизнь эта прошла так быстро, что мы даже ничего толком не поняли…

Наше богатство быстро истаяло, мы стали больными, старыми и никому ненужными людьми… И часто вечерами, в тени пальм нас с моей несчастной спутницей жизни мучает ностальгия по России, мы наперебой вспоминаем наши совокупления на снегу на ее кроличьей шубе и плачем, давясь опостылевшими креветками и сардинами…

Мы с тоской вспоминаем наши русские пельмени, разносолы, холодную из морозильника водочку, которую впрочем, можем выпить и здесь в этой несусветной жаре… Но главное, что мы никак не можем понять, почему эта жизнь, которую мы прожили, не имела никакого смысла… Во всяком случае, получается так, что не имела, ибо все, даже то, что мы здесь натворили, прошло как-то быстро, и незаметно улетучилось как легкий от поленьев дымок, на котором мы только что жарили выловленных нами

креветок… Получается, что Бог уподобил нас креветкам, которых мы съели сейчас…

Он нас съедает без остатка, не оставляя ничего в этой пустой и насквозь продутой ветрами Вечности…

И поэтому все, что вы тоже здесь сделаете, также бесследно исчезнет как и наши следы на песке…

Спрашивается, для чего тогда я писал этот рассказ, этот рассказ я писал для того, чтобы вы тоже немного присмирели и о чем-нибудь глубоко задумались, глядя на звезды…

И только одно, пережитое нами когда то в оргазме доносит откуда то из темноты непонятно таинственный голос Вечного Смысла…

В безумии уже который день

В безумии уже который день…
сводя глаза к бескрайнему порыву…
я увлекаюсь тем… что не живу…
а лишь ищу такую глыбу…
чтоб на нее забраться и сидеть…
и думать только о высоком…
чтоб даже неприкаянная смерть
не смогла меня свалить скорбящим оком…
ведь пораженный мыслями на треть…
мне очень трудно пребывать в глубоком
прекрасном лоне девы… чтоб иметь…
взгляд о нашем Боге одиноком…
который умер и воскрес… заставив петь…
о райских кущах и таинственных дорогах…
колоколами зазвенев в тугую медь…
войти в незримое великого пророка…
и разорвать коварнейшую сеть…
в какую мы все пойманы жестоко…
и птицей по бескрайности лететь…
кусая всех голодным волком…
не зная вновь куда убогость деть…
никогда не ощущая в жизни толка…
пытаюсь Бога вместе с Тайною раздеть…
но в лоне девы мне совсем не плохо…
искать для задниц смертных божью клеть…
в рожденье нового из старого порока…

Под одиноким фонарем

Сначала я захотел вырезать ножом на левой руке правой рукой четыре слова:

Я НЕНАВИЖУ ВЕСЬ МИР,

но тут же машинально ткнул себя лезвием ножа в локтевой сустав, и отдернул руку, облизав стекающую кровь, потому что ужаснулся тому, что какие то люди смогут притронуться своими грязными и потными руками до моей Тайны, и пусть они ее никогда не раскроют, но уже одна мысль, что они до нее дотронутся и запачкают своими звериными инстинктами, приводила меня в бешенство…