Ангел в моей постели

– Я работал во многих больницах. Не врачом, но иногда выполнял его работу.

– Дальняя дорога от той, по которой ты ездил в Калькутте?

– У дорог много развилок, – сказал он.

– Это прекрасно, – произнесла она.

– Чем больше развилок, тем лучше. – Легкая улыбка тронула его губы.

Он умел направлять разговор в нужном ему направлении и говорил обо всем, кроме того, о чем хотел говорить собеседник. Она представила себе, как они с Дэвидом занимаются любовью, и у нее перехватило дыхание. Ощущение было такое, будто она лежит на песке у моря. Это напоминало Индию. Знойную и волнующую. Жасмин и солнце.

Смерть.

– Я не хочу спать с тобой, – обратилась она к Дэвиду, не глядя на него.

Он потрепал лошадь по шее и ушам.

– Холодно здесь, не правда ли, старина?

Его близость волновала ее, она не могла оторвать взгляд от ласковых движений его рук, сознавая нелепость их положения и своих противоречивых желаний.

– Я говорю серьезно, Дэвид. Не проси меня. Тем более что мы оба хорошо знаем, зачем ты здесь.

– Зачем ты пришла сюда? – спросил он, гладя лошадь.

Она смотрела на его полускрытый тенью профиль, понимая, что не может ответить на этот вопрос, не признавшись, как легко ему соблазнить ее.

– Как его зовут? – Она кивнула на лошадь, и Дэвид ослепительно улыбнулся, такая улыбка могла бы осветить темную ночь. Он посмотрел ей в глаза.

– Люцифер.

Виктория не сдержала улыбки, но, спохватившись, нахмурилась и направилась к двери.

– Мне бы так хотелось ненавидеть тебя. – Она открыла дверь и обернулась. – Но я не могу.

Дэвид не двинулся с места, продолжая поглаживать лошадь, чувствуя, как бурлит кровь в его жилах. Его преследовал запах ее мыла. Аромат волос. Он сбежал в этот амбар, чтобы не видеть ее, а сейчас понял, что сбежать ему вовсе не хотелось.

– Нехорошо, Люцифер, – пробормотал он, не столько предостерегая себя, сколько предупреждая, что он идет по тонкому льду. – Очень нехорошо.

«Она сказала, вы любите мяту, милорд».

Дэвид сбросил с себя одеяла, которыми кто-то укрыл его ночью. Он сидел перед очагом. Рядом стоял мистер Дойл, протягивая ему чашку горячего чая. Огрубевшая, покрытая синими жилками рука старика дрожала. Оглядевшись, Дэвид не увидел Мэг. Она ушла.

Возмущенный, он сунул ноги в сапоги.

– А не сказала ли она вам сидеть тихо, пока не уйдет? – Он подошел к окну и посмотрел на конюшню.

На снегу виднелись следы. Она забрала лошадь. Он взял пальто с дивана, вышел из дома и взглянул в сторону церкви.

Свежие следы, пересекавшие церковный двор, шли от старого дома священника. И не было следов, ведущих туда. Значит, эти следы не принадлежали Мэг. Кто-то находился в церкви, когда начался снегопад, это было уже после полуночи. Надев пальто, Дэвид посмотрел через поле на дальние лощины и холмы, за которыми начинался лес. Через сотню ярдов к человеческим следам присоединились следы Люцифера и исчезли за холмом.

– Когда она уходила утром, вы спали, как дитя, – сказал Дойл. Закутанный в синее клетчатое одеяло, он стоял в дверях. – Я сказал ей, что прошлой ночью видел в церкви привидения. Иногда они светятся в доме священника. Иногда в колокольне. Я рассказал ей. Теперь она мне верит.

Тихо выругавшись, Дэвид шагнул через порог.

– В-вы ведь не оставите меня одного?

Дэвид достал из кармана перчатки и оглянулся посмотреть, идет ли за ним старик.

– Соберите вещи, которые вы возьмете с собой к вдове Гибсон. Я скоро вернусь.

– Благослови вас Бог, милорд.

Пробираясь по снегу к церковному двору, Дэвид решил, что Мэг правильно сделает, отправив Дойла на зиму в другое место, если только он, Дэвид, раньше не свернет ей шею.

«Кто же ты сегодня? – Он остановился, разглядывая следы. – Леди Виктория, добрая самаритянка? Или протеже полковника Фаради?»

Мэг, Мэгги, Виктория, леди Манро. Никогда еще он не встречал более талантливого хамелеона, чем Маргарет Фаради, прекрасная дочь бенгальской гарнизонной шлюхи и преступника. Если не считать ее отца.

Опустившись на корточки, Дэвид провел руками по оставленным следам, определяя глубину снежного покрова. Эти следы принадлежали крупному мужчине в высоких сапогах и длинном, до земли, плаще. Дэвид видел бороздки от ткани на заледеневшей поверхности. Обычно мужской плащ доходил до икр, что делало привидение, которое видел мистер Дойл, ростом по меньшей мере шесть футов. Рост полковника Фаради достигал шести футов.

Дэвид взглянул на север и продолжал идти по следам. Но чем дальше он шел, тем сильнее становилось ощущение, что время остановилось. От тишины сжималось сердце, перехватывало дыхание от странной красоты закованной льдом и опушенной снегом природы.

Как и Мэг, думал он, снежная королева, в которой течет по жилам кровь и бьется сердце. Судьба и обман сделали ее его женой. Сила его собственной страсти привела ее снова к нему. Он уже забыл глубину этого чувства. Забыл, какую опасность она представляла.

Уже во второй раз, после стольких дней, он позволил себе беспокоиться о Мэг. Дэвид рассмеялся, хотя в этот момент ему хотелось ее задушить.

В то же время он желал ее так, как желал в этот момент тепла и света.