Ангел во плоти

Когда я дотащился до точки, где мы расстались с напарником, тот уже поджидал меня со своим трофеем. Пока я сгружал свою ношу, из леса подошел Шерман и отрапортовал шепотом:

- Вокруг все тихо, двое нас прикрывают. А у вас как дела?

- Вот, двух часовых сняли, - похвастал наш военный специалист. – Только я, кажется, немного перестарался со своим. А как твой? – спросил он у меня.

- Нормально, сейчас будить будем! – ответил я, но меня остановили более опытные товарищи:

- Сначала нужно снять форму, чтобы потом не объясняться…

Нужно, так нужно – спустя некоторое время мы с военруком выглядели, как служивые армии Извера, а бесчувственные ребята были наспех облачены в наши обноски. Пока мы с ними ковырялись, мой солдатик решил снова проснуться. Наш офицер в двух словах обрисовал ему ситуацию. По виду парня было понятно, что ни в одном из этих слов он не нашел для себя ничего положительного. А зря! Я уже хотел опять поставить свою долгоиграющую пластинку о великом шансе, выпавшем на его долю, но Шерман меня притормозил и я, сбавив обороты, просто спросил, как пройти к их «великому» Изверу.

Парень немного поломался, но когда наш военрук предложил выбирать: идти с нами или в расход, то быстро согласился на горячее и добровольное сотрудничество. Таким образом, мы вскоре вышли в наш последний и решительный бой под прикрытием Шермана. Он не был, как мы, наряжен в полевую форму и поэтому выполнял роль нашей тени. Связанные часовые остались под присмотром одного из бойцов. Еще один повстанец исполнял роль внешнего прикрытия. Понятно, что народу было маловато, но, с другой стороны, неспециалисты только наделали бы шума, а сражаться с Извером смысл был только мне, хотя это оказалось только сугубо моим личным мнением, никак не поддерживаемым компаньонами.

Мы удачно прошли пост внутреннего круга часовых все по той же банальной причине – оба бойца кемарили. Даже обидно стало, на что мы, спрашивается, узнавали пароли? Кому их теперь говорить?

Как оказалось, было кому. Когда мы деловито маршировали по лагерю – военрук впереди, а я чуть сзади, изображая его денщика, нам навстречу попался разводящий патруль. Мой «начальник» явно знал встречных и бодро ответил на произнесенный пароль. После чего последовал обмен удивленно радостных фраз, из которых следовало, что моего напарника не ждали увидеть опять в лагере, но он похвастал возвращенным доверием Верховного и невозможностью посвятить знакомых в тайные военные операции. Услышав о секретных делах, военные мигом посерьезнели и, отдав под козырек, проследовали в темноту по одним им ведомым делам.

Мы же потопали прямиком к главной палатке. Размером это сооружение тянуло на двухэтажный особняк, только что сделано из тентовой ткани. На входе стояла пара часовых, причем не спящих. Но это нас не смутило. Мы подкатили к ним и сходу насели с расспросами, тут ли главный, и признаниями что нам надо к нему пройти по ужасно секретному и важному делу.

Стражи от возмущения начали пучить глаза и щеки, не зная, сразу нас расстрелять или для начала допросить. Что нам и было нужно: когда человек возмущен появлением на кухне наглого таракана, разве будет он думать о собственной безопасности? Эта потеря бдительности и была нашей целью. Мы, перемигнулись и одновременно атаковали часовых. Надо заметить, мой напарник нисколько не уступал мне в быстроте. Дальше внесли на плечах притихших вояк в палатку, и мой партнер по нападению заступил на пост охраны.

Ну, а я, наконец-то, добрался до своей цели, нутром чуя, что главный местный черт засел где-то здесь. В палатке было темно, только откуда-то слева доносилась незнакомая мелодия. Не мудрствуя лукаво, я двинулся на звук и вскоре уперся в стену. Пошарив руками в полной темноте, я нащупал ручку двери и зашел в помещение, освещенное странным светом, похожим на электрический.

Но странности на этом не заканчивались. Сцена, представшая передо мной, была не менее странной. Слева у стены в кресле за столом, заставленным разной снедью и выпивкой, восседал весьма бравого вида офицер. Своими усами, черными кудрями, блестящими сапогами и страшно дымящей трубкой он просто напрашивался на нарицательное имя поручика Ржевского. Этому также способствовала сцена, которой этот поручик любовался: у дальней стены, рядом с обширной кроватью в медленном танце кружилась пара совершенно обнаженных дам. Заинтересовало меня и то, что музыка, под которую эти женщины танцевали, лилась из странного ящика, напоминающего собой магнитофон или радиоприемник.

Не дав себе сильно удивляться (все же это не реал, и черти могли позволить себе все что угодно), я приступил к беседе прямо с порога, как будто был сто лет знаком со всеми присутствующими:

- Забавненько тут у Вас. Одно только не понятно: зачем, спрашивается, черту земные женщины? Или Вы у себя культивируете имитацию половых взаимоотношений?

Извер (я надеялся, что это именно он) даже не поведя бровью, лениво ответил:

- А что, охрана спит?

- Уже спит, не без оказанной помощи, конечно…

- Тогда присаживайтесь… как Вас по имени? Наливайте вина и поговорим.