Ангел во плоти

— Если бы я сам знал! — откликнулся я беззаботно. — Зато не о чем беспокоиться! Гуляй хоть налево, хоть направо, и настроение всегда хорошее. Посмотри на прохожих — большинство постоянно чем-то озабочены. Их мысли, как белка в колесе, крутятся в головах и не дают им увидеть окружающего мира. А у меня ничего не крутиться — звонко и пусто!

Михалыч не стал жалеть богатой выручки, и мы затарились на «заработанные» деньги простой едой в небольшом магазинчике и даже взяли бутылку «народного сорокаградусного напитка». Дальше мой поводырь повел меня лабиринтами улочек и дворов, и спустя какое-то время мы проникли в полуподвальное помещение, открыв железную дверь, которая снаружи выглядела надежно запертой.

— Сейчас свечку зажгу, — подсуетился мой проводник, и вскоре я, подслеповато озираясь, увидел темный, низкий коридор, ведущий непонятно куда. Михалыч хвастал своими владениями. — Там дальше теплотрасса, но сейчас у нее жарко, так что мы тут будем, у меня даже лишний лежак есть. За углом отводка от водопровода и канализация есть. Считай, со всеми удобствами устроился, лишь бы никто не выгнал.

А дальше мы продолжили разговор за жизнь, начатый еще в переходе, но сейчас он плавно тек под хорошую закуску и даже выпивку. Оказалось, что мой организм, как впрочем, и я сам, весьма неплохо отнесся к алкоголю, и мы уже чуть не породнились с этим дедом. И все-таки было у нас кроме водки и одиночества еще что-то общее — наверное, отношение к жизни. Вот только пришли мы к нему с противоположных концов: он, имея все и потеряв, а я вообще никуда не приходил, не имея за пазухой ломаного гроша. Мы оба не строили никаких планов и не жалели себя. Но вот в отличие от меня у Михалыча была длинная и интересная жизнь за плечами, и поэтому нам было о чем поговорить.

Где-то между вечером и утром, будущим и прошлым, неизвестно в какой протяженности и пространстве наш разговор незаметно перешел в сон. Мне снились странные вещи. Будто я — это не я, а какой-то ангел, витающий в небесах и лечащий Землю. Почему-то при этом я покрывал ее огромными горчичниками, пластырями, и все пытался воткнуть большущий градусник. Но никакой подмышки у нее, естественно, не находилось и я в конце концов, сунул термометр прямо в Тихий океан. Вода при этом стала кипеть, а земной шар зачихал вулканами. Потом я удирал от какой-то комиссии, которая обвинила меня в неправильном лечении, потеплении климата, цунами и землетрясениях. Я на ходу оправдывался, что я это из самых лучших побуждений… в общем, чушь какая-то. Проснулся я от скрипучего бренчания старенького будильника.

— Ага! Пора вставать! — раздался в темноте голос Михалыча. — А то тут без света весь день проспишь!

Вскоре последовало чирканье спичек, и темнота рассеялась от огонька очередной свечки.

— Давай перекусим, а потом на дело надо идти. Не в переходе же позориться! — при этих словах дед помрачнел. — Хотя и курьерство это мне ой как не по душе. Не лезу я в то, что ношу, но то, что там ничего хорошего, это любому понятно. Ты-то как, тут сидеть будешь или пойдешь куда?

— А с тобой нельзя? — спросил я.

— Нет, этого хозяева не любят. Я должен быть один, — отказал Михалыч, но смилостивился и добавил. — Хотя можешь меня проводить до полпути, если делать все равно нечего.

На том и условились — делать мне, и действительно, было абсолютно нечего. Мы шли по утреннему городу. Народ в основной массе уже разбежался по рабочим местам, и вокруг наступила легкая передышка перед деловым наплывом трудовой суеты. Вскоре настал момент, когда мне было нужно его оставить.

— Подожди меня здесь, — попросил Михалыч. — А потом, если еще есть желание, пройдемся до другого места.

Я смотрел на его удаляющуюся спину, и меня постепенно охватывало беспокойство. Я нутром чувствовал, как неприятна ему эта работа. Но кроме этого, было еще что-то. Поэтому я не послушался старика и пошел вслед за ним. Мне не нужно было смотреть, куда он идет, настолько хорошо я чувствовал его впереди. Так мы прошли еще с полкилометра, и я понял, что мой Михалыч остановился у цели своего путешествия. И здесь до меня по-настоящему дошло, что меня беспокоило. Резко усилилось ощущение, будто над стариком нависла коварная и огромная змея и только выжидает, когда его укусить.

Но вот я понял, что он возвращается, словно неся с собой ядовитый подарок этой змеи. Я не стал от него прятаться, только взглянул ему в глаза, показав, что я все понимаю, и проследовал за ним до точки, где мы расстались.

— Ты зачем за мной следил? — немного расстроенно спросил Михалыч.

— Я не следил. Мне это не нужно, я просто чувствую тебя, — не стал я скрывать своих способностей.

— И как же ты меня чувствуешь? — немного ехидно пошутил дед.

— Вопрос не как, а что, — вздохнул я. — Понимаешь, над тобой нависла какая-то большая гадость… ты не заметил ничего необычного?