Ангел возмездия

Предстояло самое главное и ответственное, как он считал — сложить печь. Вначале Кэтвар планировал соорудить ее из имеющегося под рукой материала — камня-плитняка, но в последний момент засомневался: глина и камень могут иметь разную прочность к огню, печь может потрескаться и развалиться со временем, а ставить обычную железку-буржуйку он не хотел. Слишком мала у нее теплоемкость, вернее, ее совсем не было, и он уже отчаялся — впереди отчетливо замаячила поездка за кирпичом. Но выход пришел внезапно: железку можно обложить по бокам все тем же камнем-плитняком, который станет сохранять тепло. Конечно, это не кирпичная добротная плита. Но выход найден! И времени потребуется гораздо меньше. Он обрадованно вздохнул и приступил к работе.

Дом, построенный собственными руками дом, был полностью готов принять своего хозяина. Принять, укрыть от дождя и ветра, уберечь от дикого зверя и согреть в лютую зиму. Кэтвар остался доволен творением своих рук и следующий день объявил выходным. Однако и здесь не обошлось без условностей — в выходной не мешало исследовать окрестности, которые он еще не знал. Взяв с собой карабин с патронами, бинокль, он пошел на вершину сопки, залез на самый высокий кедр, и перед ним предстала вся сибирская тайга в своем могучем величии и великолепии. Час он не мог оторвать глаз от бинокля, позволяющего не бегать до соседней сопки. Лена, петляя, уходила вдаль. В голове постепенно вырисовывалась близлежащая карта местности, которую необходимо знать, чтобы в будущем не заблудиться и всегда точно и быстро находить свое зимовье. Напоследок он крикнул во всю свою мощь: «Тайга, дикая и нетоптанная сибирская тайга! Здесь я-я-я, твой хозяин и господин»! «Ин-ин-ин», — отозвалось эхо. Кэтвар помахал рукой, улыбнулся своей выдумке и стал осторожно спускаться на землю. Утром, с рассветом, мотор увез его вверх по реке.

Только к вечеру, проплыв 12 часов, он добрался до поселка и решил отдохнуть в местном ресторане, единственном и более менее приличном для райцентра. Заказав ужин, Кэтвар осматривался, потихоньку потягивал коньяк и жевал жареное мясо, считая, что у него оно будет получше — свежая козлятина или сохатина, которой он обеспечит себя на всю зиму. Он не танцевал, хотя его пару раз приглашали симпатичные девочки, намекая и на продолжение вечера, но он отказывался, не хотелось неприятностей или болезней. Он определил, что за девочками наблюдают сутенеры, жившие за их счет, и желание танцевать с такими не возникало. Через час, примерно, подсела к нему одна дама, изрядно подвыпившая, объявила слегка заплетающимся голосом, что посидит с ним немного, так как он порядочный и не пристает к бабам. Кэтвар усмехнулся и ответил с улыбкой:

— Что ж, милости просим, если сама приставать не станешь.

Дама замахала рукой, засмеялась как-то вульгарно.

— Не-ет, я не буду — надоели все мужики до чертовой матери, а одной скучно, но вот с тобой бы я пошла. Налей немного, если не жалко.

Она пододвинула пустую рюмку, Кэтвар плеснул ей немного коньяка, она опрокинула все в рот и сморщилась, прикрывая рот ладонью.

— Коньяк — дерьмо, водка лучше, — и засмеялась, потом задумалась на секунду и залепетала отяжелевшим языком: — Уехать бы куда-нибудь, чтобы никто не нашел, и жить одной в тишине и покое. — Помолчала опять немного и продолжила, поднимаясь, — Спасибо за беседу, пойду я.

Держась за столики, дама ушла, а Кэтвар допил коньяк, рассчитался и тоже пошел к выходу. Отчаяние, пустота и обреченность, с которой она говорила, не выходили из головы. На улице, на углу, он услышал знакомый голос, отбивающийся от двух мужиков, которые тащили за собой уже изрядно опьяневшую женщину. На проститутку она не походила, и он решился помочь.

— Эй, — окликнул он двух верзил. — Зачем же тащить женщину силой? Разве мало готовых пойти по желанию — только свистни.

Они окинули его взглядом и не посчитали опасным, предложив просто отвалить, и потащили женщину за собой. Она соображала, куда и зачем ее хотят утащить, и трезвела на глазах — изнасилованной быть не хотелось. Он снова вежливо предложил оставить женщину в покое, и один из мужиков просто взбеленился — может, от вежливости, может, от нетерпения.

— Ну, держись, говнюк.

Он отпустил женщину, отодвинулся чуть-чуть назад и ударил со всего маху, всем своим весом, рассчитывая вырубить сразу и наверняка. Кэтвар, как бы ленясь, убрал голову от удара и насадил печень мужика на свой железный кулак. Тот тихонько ойкнул, удивленно-печально выпучил глаза и осел. Второй отпустил женщину, секунду подумал и залепетал:

— Ладно, мужик, все нормально, забирай ее, — и рванул бегом по улице, бросив своего напарника.

— Вы в порядке? — спросил Кэтвар и, получив утвердительный кивок, предложил: — Я провожу вас до дома.

Женщина внезапно расплакалась.

— Мне некуда идти и я не пойду домой, — всхлипывала она. — Дома брат с пьяной компанией, которая вечно ко мне пристает, а он не защищает меня, готов продать каждому за бутылку водки. Лучше уж в петлю или в воду — все едино.