Ангел возмездия (СИ)

— Конечно, — с удовольствием ответила она, выходя и объявляя пациентам, чтобы не заходили минут десять.

Ирина появилась у Стаса перед уходом Надежды в декрет. Откуда она взялась, кто ее привел или рекомендовал Тихонова — неизвестно. Молодая женщина, вроде бы из себя ничего не представляющая, появилась однажды на приеме, но не жаловалась на «болячки», а попросилась на работу. Надежда оглядела ее — слегка мятые брюки, блузка не по размеру, скрывающая фигуру, небрежная прическа, не идущая лицу губная помада — все говорило об отсутствии вкуса и неряшливости. Надя успокоилась — такая не станет конкуренткой. Стасу, как говорится, было по барабану, и Ирина через несколько дней вышла на работу. Вышла совершенно другая женщина, заставив доктора невольно взглянуть на нее, как на представительницу противоположного пола.

Сиреневое платье, плотно облегающее фигуру, на треть скрывало стройные и длинные бедра, подчеркивало узкую талию, расходясь складками вниз. Обнажая разрез грудей, словно поддерживало их, заманивая взгляд узкой незагоревшей полоской тела при наклонах вперед. Совершенно другая помада, выразительно подчеркнутые тушью карие глаза и ресницы, умело наложенные тени… Абсолютно другая женщина — ничего крикливого, но все ярко выражено, умело подчеркнуто, сообразно цвету и линиям.

Ирина понимала, что Надежда станет иногда заходить к мужу, поэтому всегда переодевалась за ширмой в белые больничные брюки и халат, который никогда не обнажал ее красивого бюста. Она работала на контрастах, «демонстрируя» себя доктору до работы утром, в обед и вечером. Переодевалась Ирина мгновенно, вот и сейчас она уже скинула халатик и брюки за ширмой, оставаясь в прелестной вольной одежде. Вскипятила воду и налила ее в чашки с растворимым кофе.

— Ирина, зачем ты всегда переодеваешься, даже на десять минут, когда нет больных? — спросил ее Станислав Иванович.

Она ласково и внимательно взглянула в его глаза, словно ища ответа именно в них.

— Но это же спецодежда, Станислав Иванович, на нее может пролиться кофе, не хочется общаться с больными в грязном халате. И потом, я не люблю слово «спец», чувствую себя свободнее и увереннее в своей одежде. У нас здесь нет каких-либо процедур, требующих стерильности, тогда бы я, естественно, не снимала халатик.

Она говорила спокойно и уверенно, без раздражительности и навязчивости, естественным, обычным и не кокетливым голосом. И Тихонов подумал: «Черт с ней, пусть переодевается хоть по сто раз, если нравится». В голове еще ничего не образовывалось, но глаза иногда непроизвольно задерживались на бюсте или ножках, пока мысленно не забираясь под платье. Но, встречаясь взглядом, он отводил глаза, Ирина чувствовала его возрастающее внимание, старалась наклоняться почаще, выставлять напоказ ноги, при этом поворачивала голову в сторону, чтобы он спокойно мог рассмотреть все получше и не опасаться, что она заметит внимание самца.

Ирина Викторовна Большедворская знала Тихонова и его жену гораздо больше и лучше, чем они думали. На Надежду давно таила зло и не могла простить, что та опередила ее в свое время — устроилась на работу к доктору. Считала себя достойнее. Надежда занимала ее место, она должна была быть Тихоновой и носить сейчас его ребенка! Ирина не думала о любви и не любила. Желание самки, мести одолевало ее, становилось навязчивой идеей. Беременность жены доктора помогла устроиться на работу, дальше она получит его всего и не станет ждать несколько лет, как ждала Надежда. Мужиком необходимо умело управлять, управлять так, чтобы он считал себя главным. От него требовалось только одно — деньги и положение в обществе. А что умела Надежда? Да ничего. В постели и то наверняка только раздвигала ноги.

Ирина вздохнула и взглянула на Стаса. «Ничего, — подумала она, — скоро ты узнаешь, что такое настоящий секс и никогда более не захочешь залазить на свою законную доску-жену. Красивое тело и профессиональный секс сделают меня Тихоновой». Она улыбнулась, взяла обе чашечки из-под кофе, упорхнула за ширму и вышла уже в медицинском халате и брюках. Пора приглашать больных на прием.

Под вечер, к окончанию рабочего дня, Ирина попросила Тихонова:

— Станислав Иванович, вы бы не могли посмотреть мою подругу соседку? Что-то у нее поясница частенько побаливает.

— Почему же нет, Ира, пусть приходит, — ответил доктор.

— Да, но…

— Пусть не переживает, денег не возьму, — понял по-своему Станислав Иванович.

— Нет, не в этом дело, хотя денег у нее немного. Маленький ребенок, а оставить не с кем. Мне, конечно, неудобно, но не могли бы вы заехать ко мне и посмотреть ее дома? Это не займет много времени.

Большедворская опустила глаза, делая вид, что стесняется, и доктор может поступить, как захочет.

— Хорошо, Ира, сегодня же и заедем, посмотрим твою подругу.

— Значит, можно позвонить, утешить ее? — обрадовалась Ирина.

— Можно, можно, — усмехнулся Станислав Иванович ее радости. — Хорошая подруга, раз ты так о ней печешься?

— Хорошая, — улыбнулась Ирина. — Еще и соседка по площадке.