Ангел Возмездия

Они явно не торопились. А Ивана трясло, било, колотило, он не мог выжидать ни секунды, нервы были на пределе. Он готов был броситься на них с кулаками, драться в рукопашную. И в то же время не мог сдвинуться с места.

– Я сколько раз говорил, нечего эту мразь сюда запускать, – прогундосил Гмых. – Вот видишь, кто был прав?! – Он ткнул корявым когтистым пальцем в сторону своего близнеца, продолжающего бесконечное кружение-путешествие на конвейерной ленте.

– А кто спорит! – отозвался Хмаг.

Он подошел к Ивану и ударил его кулачищем прямо в нос. Удар был столь силен, что Иван, сбивая с ног смуглянку, полетел на пол, в жижу.

– Убью-ю! Убью-ю-ю! – закричала смуглянка, выставляя парализатор. – Не подходи-и!!!

Но она так и не нажала на спусковой крюк.

Гмых подошел к Ивану, нагнулся и трижды ударил его кулаком по голове. Потом отступил на шаг, отвел корявую четырехпалую когтистую лапищу, да так наподдал, что Иван отлетел по проходу шагов на десять.

– Это чтоб на дороге не мешался! – пояснил Гмых.

Они схватили смуглянку с обеих сторон за руки, встряхнули, потом еще раз, сильнее – и она потеряла сознание.

– Ну, пока! – проскрипел Гмых.

– До свиданьица, то есть! – уточнил Хмаг.

И они ушли, волоча за собою всю заляпанную брызгами, измызганную в желто-зеленом и безжизненную смуглянку, ушли через обычную боковую дверь, которая словно по команде распахнулась перед ними прямо напротив того места, где лежал Иван.

Харх-А-ан-Ха-Архан-Хархан-А –Меж-арха-анье. Год 124-ый, месяц развлечений

Он лежал недолго. Надо было уходить, пока не хватились. А что хватятся, Иван не сомневался.

Он встал. Обрывками комбинезонов, как мог стер с себя вонючую и уже подсыхающую зелень. Ладонями обтер лицо. Потом, когда первый Гмых проплывал на ленте мимо него, стянул тело с ленты, вытряхнул его из комбинезона, предварительно распустив пояс и боковые узлы. Комбинезон натянул на себя – сколько можно голышом, в одном поясе и узеньких тонких трусах, разгуливать по этому миру! Закинул за спину лучемет. И пошел к распахнутым дверям.

Челюсть саднило после ударов. Да и под ребрами что-то болело. Но Иван, знал – переломов нет, трещин тоже. Да и будь они, у него есть яйцо-превращатель!

С полдороги он вернулся, подобрал обрывок цепи. Может, пригодится еще! Сейчас все может пригодиться. Сунул цепь в карман – в широченный набедренный карман комбинезона.

Ничего у него не получалось, абсолютно ничего, за что бы ни взялся! Лану не отыскал! Смуглянку увели! Что с ней будет, где она сейчас?! Кровавая бойня, эта жуткая мясорубка закончилась какой-то идиотской комедией! Ему даже не предъявили обвинения, даже не сказали ничего, лишь отпихнули с Дороги! Это был верх презрения. Ну и наплевать!

Иван перешагнул через порог. И увидал шар – точно такой-же шар, какой стоял в садике, на котором любил сиживать и пошевеливать пальчиками жирный вертухай-доброжелатель.

Иван чуть не бегом кинулся к шару. И все же приостановился, не доходя метров трех. Он увидал, что здесь множество подобных шаров, к какому идти, какой нужный?! А вдруг это уже отработанные переходные шлюзы?! Или наоборот, еще не сданные в эксплуатацию? Нет, надо пробовать!

Он ткнулся в боковину. Не тут-то было! Зашел с другой стороны. Потом вскарабкался наверх. Ударил несколько раз в шар прикладом лучемета. Все понапрасну!

Чего он только не перепробовал: и на четвереньках пытался вползти, и спиной, как советовал жирный вертухай, и головой бился... Устал. Присел передохнуть, прислонился к ребристой поверхности.

Ах, как он устал! И не сейчас, не здесь, а да все дни, может, и месяцы пребывания в треклятой Системе.

Он провел ладонью по подбородку. Но тот не прощупывался. Если каких-то три дня назад он еще кололся и был похож на жесткую щетку с коротким ворсом, какими обычно вычищают собакам шерсть, то сейчас это была уже настоящая борода. Бриться было нечем, негде, некогда да и незачем! Иван вздохнул, опустил руку на колено. Оброс, одичал, вон и ребра торчат... а есть почему-то не хочется! Вспомнив про еду, он вытащил из пояса два шарика, проглотил. И сразу же в голове появилась смутная какая-то мыслишка – неужто он настолько неинтересен местным, что его даже не желают обыскать, отобрать то, что при нем, изучить, исследовать эти предметы, ведь давно же могли! АН нет! Это было непостижимо! Хотя, впрочем, Ивану подумалось и другое – вот взять муравья, к примеру, волокет он свое богатство, былиночку, жука дохлого или личинку, иголку палой хвои, ведь у человека не возникает желания отобрать у жалкого мураша его «богатства», ведь так?! Но он все-таки не муравей! Или же муравей?! С ума можно было сойти.