Ангел, вышитый крестиком (сборник)

В воскресенье Поля приютила еще двоих – валявшуюся на скамейке разбухшую от сырого снега книгу и обломленную ветку снежноплодника. Книжка весь вечер грелась на батарее, а снежноплодник жадно пил воду из старой синей бутылки и посматривал на оживший в горшке цветок. К концу недели пришлось приютить старинную колотую чашку и золотую рыбку в маленьком круглом аквариуме – и чашка, и рыбка надоели соседке с шестого этажа, не вписались в новый дизайнерский ремонт. Кружку Поля склеила, а рыбке купила кустик плавучей зелени. И клей, и водяную зелень пришлось покупать на последние деньги, да еще Найденыш оказался весьма прожорливым и привередливым, даром, что на помойке хозяйку встретил.

«А сколько на ветеринара денег ушло, лучше не спрашивай!» – шептала Поля папе, пытаясь накапать в рот котенку дорогущие витамины.

Затем приюта попросили выброшенные кем-то детские санки. Поля заново покрасила их веселой желтой краской и сшила из пестрых лоскутков подстилочку на сиденье. Санки, вместе с отмытой и обшитой куклой, с восторгом приняли внуки консьержки, мать которых год назад уехала искать свое счастье, да так и не вернулась. Золотую рыбку Поля подарила детской библиотеке, у них там в комнате для игр как раз рыбки не хватало. Когда Поля приютила волнистого попугайчика, распустился первый бутон на цветке, который она спасла от мусоропровода. А ветка снежноплодника обещала стать пышным кустом!

Однажды на форуме Поля увидела призыв: «Кто сможет приютить на две недели ящерицу». Поля вздохнула – ох, ящерица! Не съест ли она волнистого попугайчика? Но написала: «Я могу. А чем ее кормить?». Вечером в домофон позвонили, и через минуту в дверях Полиной квартиры стоял парень в клетчатой куртке с косо свисавшей на серые глаза каштановой челкой.

– Илья.

– Поля.

– А это моя Хитрюга, – Илья осторожно достал из сумки контейнер с ярко-зеленой ящеркой. Живот у Хитрюги был желтенький, глазки моргали изумрудными веками. Ящерка высунула язык и, сморгнув, ловко слизнула кусочек корма.

– Мне всего на две недели надо уехать, – оправдывался Илья. – Вы меня так выручили!

А через две недели, как раз в конце ноября, Поля и Илья приютили Лето и в их маленькой семье надолго поселились тепло рук, жар сердец, горячее дыхание, ароматные цветы и душистые листья, терпкие травы и сочные плоды.

«Папа, кажется, нас скоро станет трое, – смущенно прошептала однажды Поля. – Маме скажи…»

«Конечно, обязательно скажу. Она будет так счастлива!»

Серебряная река

Бабушка поправила прядь волос и дотронулась до букетика цветов и перьев, элегантно лежавших на полях шляпки. Волосы у бабушки белоснежные, с серебром. А шляпка – нежно-фиалкового цвета, с плавным заломом на боку, и целой дизайнерской композицией на тулье: и стразы, и фетровое кружевце, и загадочный бутон.

– Арт-объект, – хмыкнула Алена и со смехом водрузила головной убор на макушку, а потом сдвинула на ухо. – Фик-фок на один бок!

– Ничего вы, молодые, не понимаете, – осерчала бабушка. – Привыкли к своим вязаным колпакам да капюшонам. Шляпка – это вещь вне моды, на все времена. Прошу похоронить меня в шляпке. В крайнем случае, положить шляпу рядом со мной. Хочу хоть на том свете побыть настоящей дамой. Находилась при жизни в спецовке и рабочем халате!

Ни в какой «тот свет» бабушка – атеистка, или как она выражалась, «комсомолка» – не верила. Химик по образованию, всю жизнь проработала в лаборатории водоочистных сооружений, и полагала за истину только результаты химических реакций. Пока была молодой и здоровой, заявляла, как и думала, решительно:

– Ничего ТАМ нет, все сгнием и в землю уйдем. А как постарела, заболела, принялась лукавить:

– Ты из-за мой кончины не переживай, я всегда, и на том свете, с тобой, Аленушка. Будет у тебя старая, но бодрая ангельша-хранительница.

Это она так говорила, чтобы Алену успокоить.

Шляпка фиалкового цвета стала новогодним подарком Алены бабушке. Вернее, выбирала сама бабушка, а Алена оплатила покупку, хотя бабушка и упиралась: «Ужас, какие нынче цены! Полпенсии за какой-то берет!». И даже ни в чем не повинную продавщицу укорила ворчливо:

– С ума вы сошли, девчонки, это сколько же старыми деньгами будет? Куда только правительство наше смотрит?

Продавщица виновато, словно извиняясь за все правительство, не сумевшее удержать инфляцию, переглянулась с Аленой, улыбнулась, поместила головной убор в самую настоящую круглую шляпную картонку, оклеенную бумагой с праздничным узором – еловые ветви, игрушки, блестки – и с легким поклоном вручила бабушке.

– Благодарю! – ответила бабушка.

Они вышли из магазинчика, почему-то пахнувшего имбирем и корицей, на улицу и медленно пошли вдоль набережной.

– Ну вот и застыла река моей жизни, – сказала бабушка, когда они остановились на ступеньках возле заледеневшей чугунной ограды, где летом причаливали яхты и парусники. – Встала намертво.

Алена взглянула на заснеженную реку с желтоватыми ледяными торосами у опор моста, на свинцовую промоину.