Ангел за правым плечом (ОколоФутбол)

А Инга-то у нас какова – просто, блин, роковая женщина какая-то…

И – эти двое.

Красавцы…

Это ж какие силы, думаю, – и какое безумие, – надо носить в себе, заботливо свернув его в кокон и уютно прикрыв теплым мохнатым пледиком, – чтобы после такого друзьями-то оставаться?!

У меня бы, сто пудов, крышак сорвало.

А эти – ничего, держатся…

Зажимаю левую ноздрю указательным пальцем и решительно всасываю порошок через правую.

Весь.

До конца.

Потом задумываюсь на секунду и решительно нарезаю себе еще одну, такую же, с которой справляюсь так же решительно, но уже через левую.

Мне сейчас – точно не помешает…

– Небось, – усмехается за спиной Глеб, – сейчас гоняешь, как это мы с Игорем умудрились отношения не испортить? Не гоняй, все равно не догадаешься. Потому что ни я, ни он тут ровным счетом не при чем. Это она всю эту байду придумала и исполнила. Инга. Я, между прочим, тогда еще женат был, первым браком. Двоих детей пытался воспитывать. И, несмотря на то, что уже прекрасно понимал, что первую жену не люблю, уходить оттуда никуда и не собирался. Из-за глупого, как сейчас понимаю, представления о долгах и об их оплате. Она так решила, она меня выбрала. Сама. И свернуть ее с этого пути не смог бы никто. Даже я. Даже экскаватором. Даже если бы я этого и вправду когда-нибудь захотел…

– Понятно, – выдыхаю.

Хотя, на самом деле, – мне-то как раз сейчас ничего совершенно и не понятно.

Глеб усмехается.

– Ладно, – говорит, – давай пойдем в зал, посидим, покурим. А то здесь, на кухне, все устроено как-то совсем не по-человечески…

– Я, – киваю, – заметил…

И мы, захватив дымящиеся чашки с кофе, переходим обратно в гостиную.

Здесь, конечно, тоже не очень уютно, но, по крайней мере, есть диван, есть кресла, есть пледы.

Есть неярко горящий торшер, приоткрытое окно и бормочущий что-то свое в углу приглушенный почти что на полную телевизор. А на кухне – стерильно-белое уродство с этой, до жути напоминающей медицинскую, хромировано-никелированной навороченной техникой.

Пустые стены и смертельная, больная тоска.

И как только Али среди всего этого безобразия жить умудряется?!

Или он тут и не живет?!

А так, ночевать приходит изредка?!

Похоже, думаю, очень похоже…

Мы пьем обжигающе горячий крепкий кофе и потихонечку успокаиваемся.

Настолько успокаиваемся, что меня даже начинает тянуть на откровенность.

– Не нравится мне у тебя здесь, Али, – говорю, – вот никак не могу понять почему, но – не нравится…

Он фыркает.

– А что ж тут, – отвечает вопросом на вопрос, – непонятного? У меня траблы с организацией пространства, вот и все. Людьми управлять могу, вещами – не получается. Ты ведь у нас с Ингой в той квартире, в Серебряном Бору, бывал?

– Бывал, – киваю, – и не раз.

– Так вот, – усмехается, – там все Инга делала. Я специально не лез, только деньги давал. И ведь сумела все выстроить так, что там и ей, и мне было хорошо! И это, заметь, при просто чудовищно разных вкусах. Талант. Зато во многих других вещах, которые я умею, она просто конкретно не рубит и рубить не сможет никогда, потому что для этого не приспособлена. Ну да ладно, не в этом дело…

– А в чем? – делаю вид, что туплю я.

– А в том, что твоя миссия по вытаскиванию моей бывшей жены из уголовного дерьма, в которое она сама сдуру и вляпалась, закончена, – усмехается.

Отхлебывает из чашки кофе, причмокивает. Снова закуривает.

– То, что ты сделал, ты сделал хорошо, – говорит, – но завтра за всю эту фигню возьмутся уже другие, специально обученные люди. Но это вовсе не значит, Дэн, что твоя работа по этой теме на этом кончается, понимаешь?!

Я задумываюсь на секунду.

– Не понимаю, – признаюсь, – если совсем честно.

Он опять усмехается, снова отхлебывает из тонкой фарфоровой чашечки маленький глоток безумно крепкого кофе.

– Сейчас, – говорит, – объясню. По возможности популярно. Для этого, собственно говоря, и пригласил. Вот только давай перед этим пойдем еще по дорожке проскачемся. А то мозг что-то залипает совсем. Я ведь, только для того чтобы этот сраный алкоголь из себя выбить, ты даже не представляешь, что тут над собой творил…

– Почему же, – кривлюсь, вспоминая горку порошка на стеклянном кухонном столе, – очень даже хорошо представляю…

Он вздыхает.

– Нет, – говорит, – Данька. Не представляешь. Кокаин – это только инструмент, причем далеко не самый лучший и не самый надежный. Была бы такая возможность, – я бы и его постарался сейчас избегать. Тут мозг включать пришлось. Хотя бы для того, чтобы просто тупо осознать, в какое животное я начал благодаря всему этому говну превращаться. После этого и протрезвел. Сразу же. А порошок – это уже так, шлифовка. Химическая поддержка еле скрипящим от алкоголя извилинам, ничего более…

– Нормально, – удивляюсь, – ты выступаешь! Ну, тогда и вправду давай пойдем еще по одной пробежимся…

Прошли на кухню, сделали свои дела.

Если решили, – исполняем.

Всю жизнь так…

Али сварил еще по чашечке совершенно ядовитого по крепости кофе, и мы снова устроились в гостиной, вокруг торшера, мягкий круг света от которого скрывал общий неуют неживого дома моего старшего друга.

Тяжко-то как, блин.