Ангелина, или Ненасытная тварь

Территориально рынок располагался в трёх городских кварталах. Ангелина ходила туда пешком вместе с коляской, доставала со склада челночные баулы с товаром и полдня стояла за прилавком, торгуя детскими вещами. Предлагая покупателям товар, она одновременно покачивала коляску, а в часы кормлений садилась на складной стул и кормила ребёнка грудью. Продавцы из соседних палаток относились к ней дружелюбно, поддерживали по любому вопросу. Прослышав о мадонне с младенцем, некоторые покупатели специально подходили, чтобы на неё посмотреть.

Молодая мать от своего бизнеса имела много плюсов: у неё завелись собственные деньги, она одевала ребёнка по оптовым ценам, недорого могла одеться сама, покупая вещи у соседок-продавцов. В какой-то степени эта торговля доставляла ей удовольствие, была её отдушиной… Единственной лишь трудностью стали поездки в Москву за пополнением товара. Ангелина ездила одна. Пользуясь случаем, когда водитель автобуса останавливался, чтобы сходить в кусты, она бежала в другие кусты и сцеживала молоко из переполненной груди в специальную банку. Ей повезло, что этот период пришёлся на летнее время.

С наступлением холодов Ангелина подыскала через знакомых своему полугодовалому Никитке няню. Женщина, которая итак ухаживала за мужем-инвалидом, с радостью согласилась параллельно сидеть с ребёнком, при этом получая деньги за то, чем она итак занималась ежедневно.

Ближе к Новому году нарисовался Лукин. Он устроился на работу, не пил и по-прежнему умел убеждать. Ангелину беспокоила перспектива встречи Нового года впервые в жизни не в шумной компании, а в одиночестве (не считая спящего ребёнка), и она как всегда добровольно пошла наступать на те же грабли. В этот раз Лукин, опасаясь пристального внимания и контроля со стороны её родителей, предложил поселиться у своей матери.

Каждый день в квартире свекрови начинался одинаково. Молодая мать кормила ребёнка, одевала и отвозила к няне, после чего отправлялась на работу в рекламное агентство и параллельно следила за палаткой на рынке, в которой теперь стоял продавец. Свободный график позволял ей наведываться в торговую точку в любое время и контролировать продажи. Но совместная жизнь с собственной матерью напрягала Лукина больше, чем жизнь снохи со свекровью. Мать постоянно к нему присматривалась, принюхивалась, могла в присутствии жены влепить ему подзатыльник.

Супруги сняли квартиру. Их жизнь снова напомнила медовый предсвадебный месяц. В общей сложности Лукин не пил аж целых полтора года. Лёжа в обнимку с женой, он рассказывал слезливые истории, каким сложным было его детство, и она жалела его, так как в этом детстве не видела ничего хорошего. Отца посадили в тюрьму, где он и умер. А мать выставляла детей на улицу, и они торчали там целый день, пока она принимала у себя очередного ухажёра, пытаясь устроить личную жизнь. Эта улица его всему и научила.

Казалось, Лукин совсем исправился, даже набрал денег на покупку подержанного авто и нашёл нужный вариант в Москве по заманчивой цене. Пара вместе отправилась в столицу на рейсовом автобусе. Ангелина – за детским товаром, а муж – за машиной. В Москве, чтобы не платить за гостиницу, они планировали остановиться у какого-то старинного друга Лукина. Встреча с этим другом закончилась грандиозной пьянкой. Друзья на радостях висели друг на друге и каждое их объятие сопровождалось очередным продолжительным тостом с похлопыванием по плечу, уверением в прочности и несокрушимости дружбы. Ангелина не могла спокойно смотреть на весь этот поросячий визг и уехала на рынок одна, а потом сразу домой. Справиться с Лукиным было невозможно, в пьяном угаре он был упёртым и, если что не так, хватался за нож. Зато трезвым он был просто паинька.

Домой она вернулась вся в слезах. Лукину три дня никто не мог дозвониться. Наконец свекровь всеми правдами и неправдами, «через пятые руки» раздобыла номер какого-то парня, у которого имелись контакты того московского друга. Этому другу дозвонились сразу, но выяснилось, что Лукина избили, деньги отняли и менты повязали. Пребывая в обезьяннике, Лукин веселил всё отделение. Это был театр одного актёра. Окружающие давно говорили: «Зря ты, Серёг, не пошёл в театральное, ты был бы уже знаменитым комиком…» В конце концов, он всем надоел, его запихнули в автобус и отправили домой.

Посреди ночи, когда напившийся до беспамятства Лукин отлёживался в съёмной квартире, Ангелина проснулась от его возни. Она услышала, как он встал, прошёлся по санузлам, после чего завис на кухне с кем-то переговариваясь. Молодая мать укрыла сына одеялом и решила посмотреть: чем он там занимается. Перед ней предстала ужасающая картина: алкоголик сидел с помидорами в руках и на полном серьёзе вёл с ними содержательную беседу.

– Вы думаете она мне изменяет? – выпытывал у помидоров Лукин.

– Она гуляет от тебя, – писклявым голосом отвечал помидор, кивающий в левой руке, – да, направо и налево.

– Уверен? – Лукин задумался.

– Да, да! Не верь ей! – настаивал басистый помидор в правой.