Ангелина, или Ненасытная тварь

Не только такая борьба казалась чуждой Ангелине, сам образ жены, пекущей пироги в ожидании мужа с работы вызывал у неё презрение. Как же она скучна – баба в фартуке, копошащаяся на кухне… Ангелина преподносила себя в образе другой бабы, тоже в фартуке – в костюме горничной из секс-шопа, выставляющей на стол бутылку водки с огурцами. Она пристраивалась к мужчине на колени и наваливалась полуобнажённой пышной грудью, слегка прикрытой каймой из белых кружев, на его кадык… «Пироги» тёрлись о колючий небритый подбородок, отчего подрумянивались – кухня превращалась в поле боя. На плите ничего не пеклось, но становилось жарко, как в парной…

Она откинулась на спинку кресла, наблюдая, как старшая дочь убирает со стола пустые тарелки. Комната расплылась под воздействием алкоголя, на экране приглушённого телевизора изображение тоже стало размытым, за стеклянной дверью на лоджии Борис шумно спорил с зятем о политике, а в голове звучала одна из её любимых цитат: «Я сознаюсь, что стала свободной шлюхой, а не покорной женой».

Глава 12 Волк-стервятник

Из дневника: «9 февраля. Мда… Отношения с женатиком должны выстраиваться по другой схеме: их у тебя должно быть несколько! Хочу играть по своим правилам! Хочу быть сильной и независимой! Сейчас вычитала в инете: «Есть сорт мужчин, залипающих на нежелании серьёзных отношений, и отползти такой продуман вам тоже не позволит – треугольник должен быть треугольным». Я не из той категории женщин, к которым бегают по пару часов в неделю. Хорош! Пора закругляться! И я не люблю, когда за меня принимают решения!

11 февраля. Цель освобождения:

Не хочу зависеть от его желания и возможности встретиться!

Хочу ощущать себя любимой, а не девочкой по вызову!

Если продолжать отношения, то без чувств к нему, просто относиться как к сексуальному партнёру.

Хочу быть равнодушной к нему, чтобы на все его предложения о встречи не было ни капли желания встретиться.

Бориска, прости меня… Ну не могу я встречаться с женатым человеком: я должна быть единственной, и не могу я зависеть от мужчины, когда ему надо – меня это жутко унижает и ломает».

Павлухин ошивался в её квартире регулярно – это был единственный представитель мужского пола, к которому Борис нисколько не ревновал. Опека и Попечительство просто не знал, что у Павлухина теперь другая роль: он сидит с детьми, когда Ангелине нужно сорваться на свидание, и уже не с ним, с Бориской, а с параллельным потоком мужчин, продолжавших бесценный, несгорающий в огне, список любовников. У Бориса что-то не так было с интуицией, хромала чуйка: теперь, когда она гуляла напропалую, он даже не допускал, что его «единственная» и «горячо любимая» ведёт двойную жизнь, он видел только то, к чему привык – настоящая сущность этой тигрицы была для него за гранью понимания, хотя она брала пример с него, дублировала его поведение, только делала это с другой целью – наказания за то, что он натворил.

В первый раз Борис поймал свою подругу на попытке измены, когда отвёз её в гости к двоюродной сестре Кате в деревню, а сам поехал на объект. На самом деле это была не только попытка – Борис захватил лишь часть истории. Расклад был таким: он собирался забрать её после выполнения работ на объекте и отвезти домой, а сам должен был уехать к жене и дочери – это при такой майской чумовой погоде, когда со всех сторон долетали запахи шашлыков? Одна только мысль –остаться одной, брошенной в квартире в семь вечера при длинном световом дне и доносящимися отовсюду трелями соловья, приводила Ангелину в ужас. Она позвонила Борису и попросила, чтобы он не забирал её: Ангелина решила остаться у Кати с ночёвкой, чтобы посидеть с сестрой за кружкой пива. Но Борис упёрся рогом: нет и всё! Она объясняла, что не хочет скучать дома одна, когда он тем более будет не где-нибудь, а отдыхать в компании жены. Что за несправедливость? Но Опека и слышать ничего не хотел, тогда Ангелину это задело – включилась стерва.

– Позвони-ка тому, помнишь, который на Лексусе? – обратилась она к сестре. – И пусть привезёт вина, поедем в лес, шашлыки жарить.

Тот, который на Лексусе, давно тёк, глядя на Ангелину с прошлых совместных посиделок в гостях у Кати. Не прошло и часа, как белый Лексус стоял перед дверью, вино было куплено, шашлыки в прозрачном ведре так и просились на костёр. Компания загрузилась в машину и поехала по грунтовой дороге поближе к дебрям природы. Ангелина снова почувствовала себя свободным человеком, а не узницей средневекового замка, или послушницей монастыря.

Лесная поляна на берегу пруда принимала таких любителей жареного мяса не впервые. На шампурах подрумянивались куски свинины, из распахнутых дверей Лексуса гремела попса, Ангелина крутила бёдрами под музыку, когда эту идиллию нарушил рингтон телефона, установленный на контакте «Опека и попечительство». Она взяла не сразу: ей было настолько хорошо, что она продолжала танцевать под музыкальное сопровождение из телефона, так как владелец машины вежливо приглушил радио, предоставляя возможность ответить на звонок.