Ангелина – женщина медовая

– Но почему тогда кто-то в таких хороших домах живет, а многие, как и ты, например, в сарайчиках ютятся? – задала она резонный вопрос.

– Так заведено в «Медунице», – важно произнесла Наталья. – Все мы пчелки божьи, но кто-то заслужил благодать, а кто-то проходит своего рода чистилище. Вот и мы как пройдем, так сюда попадем. Но никто нам дом-то хороший не припасет, – добавила она. – Все тут на личные средства и своими руками выстроено. Многие из городов в лес перебираются подальше от суетной, нечистой жизни. Ненужное имущество продают и на вырученные деньги тут отстраиваются.

– А этому вашему пасечнику платить нужно? – поинтересовалась Ангелина, заглядываясь на высокие стены двухэтажного деревянного дома, к которому они подошли.

– Специального взноса не существует. Но каждый по воле своей что хочет, то и отдает в «Медуницу». Ну вот мы и у Великого! – радостно провозгласила Наталья, подходя к высокому крыльцу с вычурными резными деревянными перилами.

Ангелина окинула внимательным взглядом двухстворчатые двери. На них были искусно нарисованы масляной краской две пчелы, обращенные головами друг к другу. Она отчего-то начала волноваться перед встречей с неведомым Пасечником и, как утверждала Наталья, святым человеком. Ей он представлялся изможденным старцем с длинными седыми волосами и бородой и в каком-нибудь холщовом одеянии до пят. Но тут двери распахнулись, и на крыльцо выбежал полноватый молодой мужчина, на вид лет тридцати с небольшим. Он был в обычных синих джинсах, свободной льняной рубахе типа косоворотки и жилете из овчины с вышитым из цветных тесемок орнаментом по краям. На его ногах Ангелина с изумлением увидела голубые кроссовки Adidas.

«Кто это? Неужели Великий Пасечник, просветленный и мудрый? – подумала она и чуть не рассмеялась. – Но, может, это просто его прислужник?»

Но Наталья тут же низко поклонилась и перекрестилась. Потом ринулась к мужчине и поцеловала край его рубахи.

– Ни к чему это! – мягко проговорил он и ясно улыбнулся. – Здравствуйте, пчелки божьи!

Потом уселся на нижнюю ступеньку крыльца и непринужденно пригласил их устраиваться рядом. Ангелина робко опустилась возле него, но Наталья осталась стоять.

– Что же ты, Натальюшка, брезгуешь моим крылечком? – поинтересовался Великий. – Или ножки решила потрудить? Так ведь ты только вчера из города вернулась! Много ножки твои оттопали! Да и гостью привела. С чем пожаловала, милая? – спросил он, поворачиваясь к Ангелине и приветливо глядя ей в глаза.

Она замерла, изучая его лицо. Оно было чистым, с нежной кожей и какими-то девичьими, мягкими и милыми чертами. Светло-русые редковатые волосы были подстрижены, как в старину говорили, «под горшок» и закрывали ему лоб до бровей и уши. Глаза были необычайно хороши – большие, красивой формы, серо-синего цвета, окаймленные густыми, длинными и практически черными ресницами. Изогнутые брови также были намного темнее волос и придавали глазам еще большую выразительность. Тонкий небольшой нос, ярко-красные губы безупречного рисунка, румяные нежные щеки без признаков растительности довершали портрет. Но больше всего завораживала улыбка. Великий улыбался так, что казалось, это солнышко выглядывает из-за туч. А ровные, кипенно-белые зубы делали улыбку неотразимой. В его лицо хотелось смотреть, не отрываясь, настолько оно было красивым и милым сердцу. Но никаких признаков святости Ангелина не заметила. Более того, Великий показался ей простым добрым малым, но явно недалеким. Этакий Иванушка-дурачок из русских народных сказок. Возвышающийся за его спиной узорчатый терем довершал это сходство. Ангелина мгновенно расслабилась, словно попала в сказку со знакомым и с детства любимым персонажем.

– Это Ангелина, – сказала Наталья и села прямо на землю у ног Великого. – Хочет пожить у нас в «Медунице».

– Милости просим, милости просим! – радостно заговорил Великий и даже заерзал на крыльце, довольно улыбаясь и не сводя распахнутых глаз с лица Ангелины. – А чем занимается Ангелинушка?

– На пенсии, – ответила она, глядя на его длинные темные ресницы, которыми он хлопал, словно крошечными веерочками.

– А ранее что делала? – продолжил он расспросы.

– Валенки катала, – улыбнулась она и отчего-то смутилась.

– О! – в восхищении воскликнул Великий. – Так это же уникальное и очень полезное занятие! Может, и у нас валенки делать будешь? А то у пчелок зимой лапки мерзнут!

Ангелина глянула на него насмешливо. Но Великий смотрел на нее ясными глазами и улыбался детской, милой улыбкой. Она моргнула, потом торопливо ответила, что с удовольствием бы, но нужна прежде всего овечья шерсть, и немало, а также кое-какое оборудование.

– Ведь это целое производство, – добавила она и потупилась.

– Да-да, понимаю, – задумчиво ответил он и погладил ее руку.

Его пальцы были тонкими, нежными, мягкими и казались девичьими.

– Но я вообще люблю все делать своими руками, – зачем-то сообщила она.

– Да? – восхитился он. – Так это же замечательно!

– Могу шить, вышивать, – продолжила Ангелина, – вязать тоже получается.