Ангелочек. Дыхание утренней зари

Кончиком указательного пальца он провел по ее ноге. Она закрыла глаза, слегка смущенная таким пристальным вниманием после многих недель, когда приходилось спать в одежде, часто на сеновале или на жестких матрацах в тавернах Галиции. Но к этому смятению примешивалось сладкое волнение, обострявшее все ее чувства. Луиджи почувствовал это и, не проронив ни слова, присоединился к любимой. Он наслаждался умением Анжелины полностью отдаться страсти, раствориться в акте любви настолько, чтобы забыть о сдержанности и стыдливости. Она тихо вскрикнула, словно бы от удивления, когда он поцелуями почтил ее женское естество, и сжала его в объятиях – открытая удовольствию, не помнящая ни прошлого, ни настоящего, живущая только в этом кратком, как молния, моменте обладания, – когда он лег сверху и проник в нее одним сильным движением. По лицу ее он видел, как нарастает исступление и как потом на губах ее появляется растерянная, удивленная улыбка, которая каждый раз волновала его до глубины души.

– Любовь… – вздохнула она. – Любовь моя…

Это признание, произнесенное дрогнувшим, переменившимся от страсти голосом… Сил сдерживаться больше не было. Сраженный беспредельным наслаждением, словно молнией, он рухнул сверху.

– Анжелина, прости меня! – пробормотал он.

– Мне нечего тебе прощать, Луиджи.

Он поцеловал ее, счастливый и успокоенный, даже не подозревая, чем продиктована такая снисходительность. Наконец, утомленный длинным днем, вернувшим их в лоно старого города, он вытянулся с ней рядом и почти моментально уснул. Анжелина же продолжала бодрствовать, не сводя взгляда фиалковых глаз с пламени свечи.

«Мне нужно быть очень осторожной! Было бы ужасно, если бы Луиджи меня покинул! – думала она. – Я ношу его дитя и хочу, чтобы у этого малыша был отец и чтобы ребенок рос в счастливой семье!»

Она сдержала вздох и смахнула со щек слезы – украдкой, тыльной стороной кисти. Ночь не принесла ей покоя, периоды неприятных сновидений чередовались с часами бессонницы. На рассвете Анжелина встала и сварила себе кофе. На сердце у нее было тяжело. Луиджи застал жену сидящей перед очагом. Она успела уложить волосы в прическу и надела платье из коричневой саржи.

– Доброе утро, повитуха Лубе! – шутливо поприветствовал он супругу, которая показалась ему необычно серьезной и задумчивой для раннего утра. – Что тревожит тебя в этот утренний час?

– Много разных вещей… Я сегодня плохо спала.

– Знаю, ты вертелась на кровати, как уж. Энджи, мне больно видеть тебя такой печальной.

Он заставил ее подняться и нежно обнял. Тихим голосом она заговорила о том, что ее тревожило:

– Я не могу вот так сразу забыть, что ты сказал вчера об Анри, но я тебя понимаю и доверяю тебе. А еще я все время думаю о повитухе, которая поселилась на дороге в Сен-Жирон, близ жандармерии.

– О которой говорила моя мать вчера за ужином?

– Да. По словам Октавии, которая всегда знает, что происходит в городке, в мое отсутствие у этой дамы было много пациенток, и все роды прошли благополучно. Боюсь, в Сен-Лизье меня совсем забыли и никто больше не обратится ко мне за помощью. И получится, что все мои усилия и ваши деньги пропали зря – мое обучение, обустройство диспансера…

– Как только в наших краях узнают, что ты вернулась, у твоей двери снова станут толпиться пациентки! А если и нет, то так ли это важно? Энджи, ты беременна и имеешь право побездельничать, насладиться сполна супружеской жизнью. Пока вы с Октавией болтали в кухне, мы с мамой решили, что тебе не нужно работать, по меньшей мере пока ты носишь малыша.

Анжелина, которая никак не ожидала такое услышать, удивленно посмотрела на мужа.

– У моей матери было трое детей, и она никогда не переставала помогать другим женщинам! Если она смогла, я тоже смогу!

– Ты и правда думаешь, что поездки в коляске на многие километры от дома полезны для будущей матери?

– В моем случае – да. Я рекомендую быть осторожными женщинам, у которых шейка матки открылась слишком рано. Сегодня утром я обследовала себя, и мне этого бояться не стоит. А значит, вчера я вполне могла пронести Анри на руках еще пару шагов!

– Извини, но я подумал, что в твоем положении лучше не носить тяжести.

Стараясь совладать с раздражением, Анжелина поставила на стол две чашки, горшочек с медом и хлеб. Смущенный Луиджи молча сел за стол.

– Хочу показать тебе письма, которые пришли от Гильема, пока мы отсутствовали. Он настаивает на встрече. Вот они!

Она вынула из ящика в шкафу пачку распечатанных писем.

– Прочти их все, я ничего не хочу от тебя скрывать. Мы должны полностью доверять друг другу, как это было на дороге Святого Иакова.

– Энджи, да что с тобой сегодня такое? Я не хочу читать письма от Гильема!

– Прошу тебя, это не займет много времени.

Бледная как полотно, она присела напротив. Закончив чтение, Луиджи озадаченно посмотрел на жену.