Ангелочек. Дыхание утренней зари

– Анжелина, мне легче дышалось, когда я осознавал, что ты рядом, на улице Мобек, и я могу тебя встретить, услышать твой голос. Теперь я лишаюсь и этой радости… Но у меня нет права удерживать тебя в Сен-Лизье. Ты увезешь с собой моего первенца, но и тут я не стану противиться. Это расплата за мои грехи, и я должен это принять. Уезжай, улетай в далекие края, если это сделает тебя счастливой, если ты разлюбила наши горы, реки и бедного калеку, который сидит с тобой рядом, терзаемый угрызениями совести и любовью. Видишь, я думаю только о твоем счастье! Уезжай, моя Анжелина! Я даю тебе свое благословение и прошу о последней милости!

Она была растрогана до слез.

– Какой?

– Подари мне поцелуй! Всего один! В память о нашей сумасшедшей страсти. Еще хотя бы раз ощутить вкус твоих губ… Впредь я больше не стану тебе досаждать, не буду писать тебе писем. Этот поцелуй станет моим предсмертным причащением.

– Нет, я не предам Луиджи! Я и так…

– Что?

– Только что ты меня обнимал, и эти прикосновения, как ты наверняка догадываешься, пробуждают воспоминания… Я не должна была этого допускать. Но я никогда не смогу забыть, что ты подарил мне ребенка. Эта связь между нами крепка, невзирая на огорчения, обиды и испытания, которые пришлось пережить. До сих пор, когда ты рядом со мной, так близко, меня охватывает волнение, Гильем.

Он улыбался так, как если бы получил драгоценный подарок. Она закрыла глаза на несколько секунд, уносимая вихрем чувств.

«Год назад я так и не дождалась Луиджи. Я мечтала о нем, я любила его, не зная, кто он на самом деле. Когда Гильем вернулся, я пошла к нему на свидание в заброшенную ригу и позволила ему себя ласкать. И получила удовольствие, хотя самого соития не было. Я ненавидела его, потому что он женился на Леоноре и они казались прекрасной, счастливой парой…» – вспоминала она.

– Пожалуйста, едем! Мне пора домой! – тихим, испуганным голосом попросила она. – Будь сильным, заботься о своих сыновьях и, прошу, не проси меня о поцелуе! Мне не будет покоя, если я уступлю. Я ходила пешком в Сантьяго-де-Компостела, чтобы искупить свои грехи, и я раскаялась всей душой. И решила для себя, что впредь постараюсь вести себя достойно.

Он посмотрел на нее и в нетерпении взмахнул рукой:

– Анжелина, что такого ужасного ты сделала? Вокруг сотни людей, кому не помешало бы отмолить свои гнусные поступки, но они этого не делают. Адюльтером сегодня никого не удивишь, и многие девушки спешат под венец, лишь бы не опозорить своих родителей. Если кто-то и виноват, то это я, а не ты!

Она всхлипнула, поддаваясь необъяснимой панике. Не осознавая, что делает, Анжелина взяла его за руки – теплые, чуть шершавые.

– Я совершила нечто ужасное. У меня не было выбора. Я не скажу тебе, что это было, но я поклялась искупить этот грех и больше никогда этого не делать.

Гильем с интересом посмотрел ей в лицо и увидел, что слезы струятся по носику и бледным щекам молодой женщины. В ее фиалковых глазах плескалась бескрайняя тоска.

– Анжелина, пожалуйста, не плачь, или мне придется тебя утешать!

Она была так похожа сейчас на испуганную маленькую девочку… Гильем оглянулся в поисках Макэра. Кучер курил, сидя на камне, спиной к экипажу, и глядя на долину реки Сала.

– Если у тебя не было выбора, Господь наверняка тебя простил. Анжелина, любовь моя, ты просто не можешь уехать, расстаться со мной на многие годы, не подарив на прощанье поцелуя. Я хочу лишь легонько прикоснуться к твоим губам – только один раз, на память!

Не дожидаясь ответа, он обнял ее и прижался губами к ее губам. Приятное тепло на мгновение разлилось по ее телу, но уже в следующее мгновение Анжелина пришла в себя и попыталась его оттолкнуть. Она могла бы этого не делать – он уже отпустил ее и отодвинулся.

– Прощай, душа моя! Прощай, любимая!

Громким голосом Гильем окликнул слугу. Макэр вскочил и подбежал к экипажу. Никто из участников этой сцены не заметил тени, мелькнувшей между стволами вековых сосен. То был Луиджи. Когда Розетта сказала, что Анжелина уехала с Гильемом, он встревожился и последовал за ними к кладбищу, расположенному на пересечении четырех больших дорог. Свежий лошадиный помет послужил ему ориентиром, хотя несложно было догадаться, куда направится карета Лезажей. Возле кладбища спокойно, там можно поговорить без свидетелей и экипажу будет где развернуться.

Терзаемый недоумением и гневом, он проводил коляску взглядом и только потом вышел из своего укрытия.

Глава 8 Ревность

В доме на улице Нобль, час спустя

У Луиджи было странное ощущение, словно он оказался на краю пропасти. Голова кружится, и он не знает, что лучше: отойти от края или прыгнуть вниз… Отойти означает как можно скорее объясниться с Анжелиной. Прыгнуть – это спастись бегством, снова обрести свободу, но на этот раз жизнь будет много легче и приятнее, потому что у него есть положение и деньги. Стискивая кулаки от злости, ругая последними словами весь мир и свою супругу в частности, он направился к старинному Дворцу епископов по каменистой тропинке под нависшими кронами дубов.