Ангелочек. Время любить

Анжелине на сборы понадобилось, пожалуй, меньше пяти минут. Октавия обещала сварить обед и позаботиться о Розетте. В новом красном кожаном саквояже с крепким ремнем лежало все необходимое. Садясь в фаэтон, Анжелина испытывала необыкновенное спокойствие, которое всегда нисходило на нее, когда она отправлялась к пациентке. А вот мать новой пациентки Анжелины была на грани нервного срыва.

— Я не могу потерять вторую дочь, нет! — бормотала она. — Знаете, мадемуазель Лубе, мы еще носим траур по Альбертине, моей старшей дочери. Разумеется, жизнь продолжается. Ее сестра уже была замужем, когда случилась эта трагедия. Узнав, что Дениза ждет ребенка, я выплакала все свои слезы. А теперь мне страшно. Боже мой, я не переживу, если она умрет!

— Мадам, я понимаю вашу тревогу. Я согласна с вами, что, несмотря на успехи медицины, роды по-прежнему остаются суровым испытанием, и всегда опасностью. Простите, но я должна расспросить вас о родах вашей старшей дочери. Возможно, это важно для вашей Денизы.

Фаэтон резко подпрыгнул на ухабе, что помешало женщине ответить. Рассердившись, она отругала своего сына, управлявшего лошадью:

— Осторожнее, Виктор! Если сломается ось, мы потеряем много времени! Простите его, мадемуазель Лубе. У Альбертины был узкий таз, а ребенок оказался крупным. В больнице доктор попытался вытащить его щипцами. Медсестра разрезала интимную плоть моей бедной дочери. Началось кровотечение, обильное кровотечение. Она умерла от потери крови.

— А ребенок?

— Мы их похоронили вместе.

— Мне очень жаль, мадам. Давайте помолимся за Денизу и ее малыша.

И Анжелина инстинктивно схватила женщину за руку, словно желая придать ей мужества. Взволнованная женщина посмотрела на нее с надеждой.

— О вас и о вашей матери Адриене рассказала мне мадам Дару. Судя по всему, Адриена была опытной повитухой, передавшей вам свои секреты.

— Тут нет никаких секретов, только знания и опыт. Повторяю, я сделаю все возможное.

Лошадь неслась галопом. Колеса скрипели, фаэтон подбрасывало на каждом ухабе. Женщины молчали, погрузившись в свои мысли. Наконец бешеная скачка закончилась перед домом на улице Пюжоль.

— Это здесь. А ведь я не представилась! Мадам Аньес Пикемаль. Мой муж — судебный исполнитель. Идемте! Возможно, Дениза родила, а возможно, и умерла.

— Мадам, не теряйте веры, — подбодрила ее Анжелина.

В добротном доме, обставленном мебелью в стиле Наполеона III, увешанном тяжелыми гобеленами и загроможденном безделушками, царила суматоха, обычно предшествовавшая появлению на свет младенца, особенно когда роды протекали тяжело. Как только женщины вошли в прихожую, к хозяйке дома бросилась горничная.

— Мадам, ваша дочь по-прежнему мучается. Она совсем обезумела. Мсье послал вашего зятя за доктором.

Через открытую дверь большой гостиной были видны трое жарко споривших мужчин. Две женщины, явно плакавшие, ходили из угла в угол.

— Господи, за каким еще доктором? — воскликнула Аньес Пикемаль.

Не дожидаясь ответа, она бросилась вверх по лестнице. Анжелина устремилась за ней следом. Их догнал тучный мужчина в рубашке и полосатом жилете.

— Аньес, это мадемуазель Лубе?

— Да, мсье, — ответила Анжелина.

Обезумевший от страха отец, мэтр Пикемаль, схватил Анжелину за руку, что вынудило молодую женщину остановиться.

— Мадемуазель, сжальтесь над нами! Спасите нашу младшую дочь! Вот уже несколько часов подряд я слышу, как она кричит. Это настоящая пытка! Спасите ее!

— Если это в моей власти, мсье, я спасу ее, — прервала его Анжелина, высвобождая руку. — Но сейчас дорога каждая минута.

— Да, разумеется. Простите! Давайте идите, — растерянно пробормотал он.

Анжелина уже поняла одну важную вещь. Глубоко опечаленные кончиной старшей дочери, эти люди поддались безмерному страху, граничащему с паникой, что было вполне понятно. У них также не возникало сомнений, что роженице уготовлена трагическая участь ее старшей сестры. В таких условиях предродовые схватки расценивались как угроза жизни, а панический страх мог замедлить, а то и вовсе остановить родовую деятельность.

«Мама была категорична. Она говорила: если женщина боится умереть при родах, ее тело напрягается, и тогда все усилия повитухи идут насмарку», — вспомнила Анжелина, входя в комнату.

Дениза оказалась молодой миниатюрной брюнеткой. У нее было миловидное лицо, но сейчас оно раскраснелось и было искажено от ужаса, и тот же ужас застыл в ее темных глазах.

— Слава Богу! Мадемуазель Лубе! — воскликнула крепкая женщина лет сорока.

Это была Мария Дару, повитуха из городка Лакур, пользовавшаяся хорошей репутацией. Она уже надела пальто и держала в руках большую сумку.

— Мне надо уходить. Меня ждут в другом доме, расположенном у дороги, ведущей в Фуа. Я и так опаздываю. Ребенок наверняка уже родился. Пятый, представляете! Но мои услуги все равно понадобятся.

К всеобщему удивлению, в том числе и Анжелины, повитуха явно собралась уйти.

— Я не знаю, что делать с вашей дочерью, — добавила она. — Мадемуазель Лубе, выйдем на минутку.

Анжелина вышла в коридор, куда доносились душераздирающие крики Денизы.