Ангелочек. Время любить

Все так же галопом они помчались до дороге, вдоль которой стояли изгороди и рос кустарник. Вскоре показались крыши, а затем и стены домов. Мужчина резко остановил лошадь перед одним из домов, из трубы которого устремлялся к голубому небу столб белого дыма.

— Это здесь! — сказал он, соскакивая с лошади. — Идемте! Мы пригласили матрону[13] с хутора Сантерай, но она захотела разрезать плоть моей жены и вытащить ребенка щипцами. Моя сестра сказала, что от этого Сидони умрет. Я сначала решил, что спасать надо ребенка. Теперь я уже и сам не знаю…

Мужчина сделал это признание на пороге, держа Анжелину за руку. Она оборвала его:

— Чуть позже! Сейчас дорога каждая секунда.

Едва повитуха переступила через порог, как оказалась под прицелом глаз, глядевших на нее с тревогой. Она поприветствовала собравшихся кивком. В комнате находились матрона, заваривавшая чай с недовольным видом, пожилая пара, явно молча молившаяся, а также женщина в белом чепце, обрамлявшем нежное лицо, распухшее от слез. Что касается роженицы, то она лежала на столе, покрытом простыней, и кусала скрученную тряпку, стараясь сдерживать стоны. Анжелину поразила ее молодость. Окруженная ореолом ярко-рыжих волос, роженица казалась девочкой, слишком рано повзрослевшей. Расстегнутая рубашка открывала маленькую грудь, выпиравшие ребра и круглый живот.

— Мадам, я должна вас осмотреть, — вполголоса сказала Анжелина. — И вам лучше свободно дышать, а не держать эту тряпку во рту. Мсье, помогите мне. Возьмите эту простыню, накройте вашу жену и поддерживайте ее за плечи.

Анжелина надела халат и открыла саквояж, который поставила на сундук. Природное достоинство и уверенность, которая была присуща ей во время родов, произвели на всех благоприятное впечатление, кроме одного человека — матроны. В платье сомнительной чистоты и засаленном переднике, разъяренная матрона принялась ворчать:

— Можно подумать, я не знаю, что надо делать! О, святая Маргарита[14]! Ребенок непременно умрет, да и мать тоже… Отец ясно мне сказал, что надо спасать ребенка! Что она может сделать лучше, чем я, эта повитуха?

— Мы это скоро узнаем, — сухо отозвалась Анжелина, наклоняясь между ног молодой женщины, которая стала громко кричать от боли, как только вынула тряпку изо рта. — Мадам, прошу вас, успокойтесь! Я знаю, что вы страдаете, но попытайтесь спокойно дышать, расслабиться. Все ваши мышцы напряжены, я это чувствую.

Осмотр надо было производить под простыней, щадя чувства роженицы. Анжелина быстро поставила диагноз. Сразу же успокоившись, она принялась размышлять. Она уже сталкивалась с подобным случаем в больнице Тулузы, где училась под руководством мадам Бертен, главной повитухи, и доктора Коста, акушера. Верная заветам своей матери, Анжелина спокойно принялась рассказывать о сложившейся ситуации:

— Мадам, послушайте меня! У вашего ребенка поперечное предлежание, и поэтому ему трудно выйти. Похоже, это крепкий малыш. Я могу заставить его перевернуться, делая массаж. Тогда, возможно, он повернется головкой вниз. Затем я сделаю надрез, и тогда, я в этом уверена, он быстро появится на свет. Во время учебы мне часто приходилось делать подобную манипуляцию. Не бойтесь! Дышите!

Впервые молодая пациентка смотрела на Анжелину, забыв о стонах и криках. Похоже, она была заворожена красотой повитухи и даже смогла улыбнуться.

— Значит, я не умру? — пролепетала она. — Вы спасете меня? И моего ребенка тоже?

— С Божьей и вашей помощью, думаю, да, — ласково сказала Анжелина. — Мадам, я знаю, что вам приходится терпеть адские муки. Но если вы еще немного потерпите и будете следовать всем моим советам, мы с вами справимся.

Все присутствующие в комнате хранили молчание. Даже матрона перестала ворчать и пристально следила за каждым жестом повитухи, столь уверенной в себе и своих знаниях.

Будущий отец застыл, поддерживая свою юную супругу за плечи. Он тоже следил за тем, как Анжелина делает массаж. На первый взгляд ее движения казались простыми. Повитуха была напряжена и не спускала глаз с живота пациентки. Потом Анжелина приступила ко второму осмотру, более продолжительному, все так же скрываясь под простыней. Своими маленькими ловкими руками она пыталась повернуть ребенка головкой к уже достаточно раскрывшейся шейке матки.

— А теперь тужьтесь, — велела она роженице. — Подойдите сюда, мадам, пусть она обопрется о вас.

Анжелина обращалась к даме в строгом чепце, стоявшей около очага. Та сразу же повиновалась.

— Хорошо, очень хорошо! — воскликнула Анжелина через несколько минут. — Тужьтесь, еще тужьтесь, не переводите дыхания! Браво, мадам, браво!

Ребенок выскочил из своей телесной тюрьмы с победоносным криком. Счастливая повитуха осторожно взяла его в руки.

— Мальчик! — объявила она. — Великолепный мальчик.

Вообще-то новорожденный был меньше других младенцев. Он, вероятно, весил около трех килограммов, однако активно размахивал ручками и ножками и издавал пронзительные крики. Восхищенный отец не сводил глаз с сына.

— Слава Богу! Слава Богу! — шептал он. — Мадемуазель Лубе, как нам вас отблагодарить? Если бы не вы…