— Они принялись за работу с восходом солнца, — объяснил дядюшка Жан. — Сначала ребятишки палками били по траве, стряхивая росу. Так сено высохнет быстрее. Никто не сидит сложа руки. Сейчас время гроз. Засушливый июнь делает крестьянина богатым, — добавил он на местном диалекте и тут же повторил это по-французски.
— Я поняла, — проворчала Анжелина. — Я хорошо понимаю диалект своего родного края.
— О! Разрази меня гром! Анжелина сердится! Побереги свое ворчание для бригадира.
Жан Бонзон принялся насвистывать, не обращая внимания на племянницу. Анжелина воспользовалась этим, вытащила медальон из кармана и внимательно рассмотрела его. На небольшой овальной золотой пластинке был изображен Иисус Христос. На обратной стороне Анжелина различила выгравированные буквы «Ж» и «Б», образующие витиеватый узор.
«Боже мой! Жерсанда де Беснак! Медальон, который она прикрепила к ленте чепчика… — обмерла Анжелина. — Но тогда… Это он, ее сын Жозеф, который должен был унаследовать состояние моей бедной подруги! Нет, это невозможно! Он украл медальон. Какая злая ирония судьбы! Почему сын Жерсанды бродил по долине Масса? Что он делал в Тулузе? О, какая я глупая! Лион не так далеко от Тулузы. Другое дело, если бы он родился в Париже. А вчера мадемуазель почувствовала смятение, увидев молодого человека, описание которого совпадает с описанием Луиджи в его нынешнем виде».
Женщина уже хотела выбросить медальон в придорожную канаву, но опомнилась, терзаемая угрызениями совести. Когда-нибудь придется признаться старой даме о сделанном ею открытии и медальон послужит неопровержимым доказательством.
— Надо же, а ты не очень-то сегодня разговорчивая, — заметил дядюшка Жан. — А вот и казарма. Хочешь, я пойду с тобой?
Вокруг длинного высокого здания, к которому сзади примыкала конюшня, собралась толпа. Мужчины разных возрастов стояли здесь, у всех были суровые лица. Порой они выкрикивали проклятия, грозя кулаком. Дети сидели на расположенном рядом холме под присмотром матерей, белые чепцы которых качались в такт оживленным разговорам.
Анжелина похолодела. Ею овладела смутная тревога. Она отказывалась думать. Слезая с двуколки, она упрямо повторяла себе, что виновный не сможет причинить ей вреда. Вдруг к Анжелине бросилась какая-то женщина и схватила ее за руки. С лицом, мокрым от слез, с блуждающим взглядом, несчастная с трудом выговорила:
— Да благословит вас Господь, мадемуазель! Благодаря вам моя Марта упокоится в раю. Спасибо, спасибо!
— Вы мать Марты? — спросила Анжелина.
— Да, да! Господь благословит вас, ведь вы помогли арестовать преступника!
Жан Бонзон попросил одного из подростков присмотреть за ослицей. Он обнял племянницу, словно защищая ее, и повел к двери жандармерии. Анжелину тут же провели в комнату, где за столом сидел бригадир. Жан Бонзон вышел на улицу.
— Мадемуазель Лубе, не так ли? — пробасил он. — Садитесь. Мы с вами уже встречались, правильно?
— Да, почти два года назад в Масса.
— У меня хорошая память. Сдается мне, тогда вы встали на защиту цыгана, который отвязал вашу ослицу. По словам мсье Проспера Фабра, речь шла о краже, но вы все отрицали. Также сдается мне, что тот вор оказался человеком, которого мы арестовали утром по вашему свидетельству.
— Да, бригадир, это один и тот же человек.
Во рту Анжелины пересохло. Она с трудом выговаривала слова, мечтая о большом стакане воды. Молодая женщина мысленно представила ручей, потом водопад. Кровь стучала в висках. «Мне нельзя падать в обморок, — уговаривала она себя. — Надо набраться мужества. Я не могу отступить».
— Значит, вы согласны со мной, — продолжал бригадир. — У меня хорошая память, я всегда помню все лица. Так вот, если бы мы бросили этого акробата в тюрьму два года назад, Марта Пикар была бы, несомненно, жива.
— Несомненно, — согласилась побледневшая Анжелина.
— Хорошо! Теперь объясните мне, почему вы обвиняете так называемого Луиджи, не имеющего, по его словам, фамилии. Вы ведь утверждаете, что его разыскивает полиция Тулузы?
— Да.
Анжелина начала терять терпение. Кроме того, ее раздражал нравоучительный тон бригадира. Она вновь принялась подробно описывать события, предшествующие обнаружению тела Люсьены Жандрон. Бригадир комментировал некоторые ее фразы междометиями. Но, когда Анжелина замолчала, он задал тот же самый вопрос, который накануне задавал ей дядюшка Жан:
— В таком случае, почему он пощадил вас? В парке больницы вы были для него легкой добычей. И к тому же единственным человеком, способным опознать его.
— Да, верно. Но я не знаю, как это объяснить. Возможно, я не в его вкусе.
«Это первое, что пришло мне в голову, — подумала Анжелина. — Хотя Луиджи дал мне понять, что спрыгнул с баржи, желая встретиться со мной».
— Да, возможно, — проворчал бригадир. — Согласно вашим показаниям, он выбирает смазливых темноволосых девушек. Я это говорю при всем моем уважении к Люсьене Жандрон. Но вы сами так ее охарактеризовали. Словом, тех, кто с ним заигрывает.
Анжелина превратилась в комок нервов. Она увидела, как в комнату вошел молодой жандарм с тетрадью в руках.