Ангелочек

— Немного обидно, когда тебя считают глупой. Мы работали вместе, вы часто удостаивали меня своим доверием, а теперь утверждаете, что я не в состоянии понять ваших чувств. Что вас тревожит? Напрасно я привела вас к этому полуразрушенному зданию. Но я просто хотела угодить вам, не запятнав своей репутации. Разве я должна оставаться холодной в ответ на ваши ласки и поцелуи?

— Но, дорогая…

— Теперь я вас не понимаю. Вы упрекали меня в том, что я испугалась за свою репутацию, а когда я дала волю своим чувствам, вам это тоже не понравилось.

Анжелина, рыжие волосы которой сияли на солнце, смотрела Филиппу прямо в глаза. Ее взгляд, затуманившийся от гнева, выдавал истинную природу молодой женщины — мятежную и властную.

— Господи, какой темперамент! — воскликнул доктор. — Теперь я лучше понимаю предостережения вашего отца. Но, моя дорогая, зачем ссориться в день помолвки?

— Не знаю, но мне хочется вернуть вам кольцо. А ведь я была так счастлива!

С этими словами Анжелина разрыдалась. Она подумала об их первой брачной ночи, фатальной дате, когда Филипп непременно ее разоблачит. «А если сказать ему правду сейчас, прямо здесь? — спрашивала себя Анжелина. — Это разрешит ситуацию. Либо он немедленно порвет со мной, либо простит».

Но Анжелина не успела все обдумать, так как Филипп Кост бросился к ней, чтобы утешить. Он крепко прижал молодую женщину к себе и принялся покрывать ее волосы нежными поцелуями, принося тысячи извинений:

— Не плачьте, мой ангел. Я кретин, заносчивый кретин! Я обещал вашему отцу, что буду лелеять вас всю свою жизнь, а сейчас довел до слез. Анжелина, дорогая, забудьте все мои глупости. Я безумно люблю вас, вы моя единственная забота. Просто я большой ревнивец. Да! Хочу быть с вами откровенным. Там, в овине, я представил вас в объятиях другого мужчины… Вернее, не совсем так. Вы были такой послушной и одновременно страстной, что мне пришла в голову глупая мысль, будто вы не новичок в любовных утехах.

Анжелина вырвалась из объятий Филиппа и повернулась к нему спиной, чтобы немного успокоиться. Тихий внутренний голос говорил ей: «Скажи ему, другого подходящего момента не будет. Если он любит тебя так сильно, как утверждает, то будет тебе признателен, что ты была с ним искренней, повела себя благородно». Но Филипп уже подбежал к Анжелине и вновь обнял ее.

— Это нелепо, несправедливо, моя любовь! — воскликнул он. — Это доказывает, что позднее, став моей супругой, вы будете полностью удовлетворять меня, отдаваясь мне без всякого страха. Вы такая щедрая на ласки! Анжелина, не отвергайте меня, иначе я буду очень страдать. Вы уже снизошли до того, чтобы связать свою жизнь с моей, несмотря на огромную разницу в возрасте.

— Филипп, прошу вас! Мне совершенно безразличен ваш возраст. Я согласилась на помолвку и свадьбу, потому что люблю вас. Рядом с вами я чувствую себя в безопасности. Я также восхищаюсь вами как доктором и сердечным человеком.

— Тогда забудем о нашей маленькой размолвке и продолжим прогулку. Я хочу все делить с вами.

— Согласна, не будем больше об этом говорить, — уступила Анжелина. — Сейчас мы посетим кладбище, а потом пойдем к нам, на улицу Мобек. У мадемуазель Жерсанды мы должны быть в семь часов.

— Договорились!

Анжелина одарила Филиппа лучезарной улыбкой. Она не осмелилась заговорить о своем прошлом, уверенная, что ей еще не раз представится такая возможность до свадьбы, дата которой пока не была назначена. Через десять минут они, взявшись за руки, вошли в ворота кладбища, спускавшегося покатым склоном к долине Сала. По обеим сторонам главной аллеи росли высокие темно-зеленые кипарисы.

— В этих местах какое-то особенное спокойствие, — заметила Анжелина. — Я часто прихожу на могилу мамы, чтобы подумать. Или же слушаю птиц. Они всегда прилетают стайками и чудесно поют. Может, они поют для душ усопших?

— Возможно, — нежно ответил доктор Кост.

— Ой! У меня нет даже букета. А ведь я собиралась сорвать цветы по дороге. Вон, видите белый деревянный крест? Там лежит моя мама. Отец сам вырезал надпись: «Адриена Лубе, 1832–1877». В этом году ей исполнилось бы сорок восемь лет. Филипп, она была исключительной женщиной. В день ее похорон на кладбище собралось много народу.

— Дорогая, вы горячо любили ее… Мы вернемся сюда завтра с роскошным букетом.

— Она во всем была для меня примером. Природа наделила ее необыкновенной нежностью и живым умом. Мне так хочется быть достойной ее!

— Вы уже достойны ее, — заверил Анжелину Филипп.

Анжелина, смутившись, покачала головой.

— Нет, Филипп, нет! Пойдемте.

Дул теплый ветерок. Жених и невеста пошли по песчаной дороге, проложенной по верху сохранившейся части крепостной стены над оврагом, поросшим кустарником.

— Мы обходим город сзади, — пояснила Анжелина. — Потом вернемся в самую старую часть города. Посмотрите, отсюда уже видны дом каноников и первые сады. В Сен-Лизье столько роз, что с июня по сентябрь улицы благоухают самым изысканным из ароматов. Идите за мной, сейчас мы свернем на узкую улочку, где никогда не бывает ветра. Мои соседки посадили здесь штокрозы.