Ангелочек

Эвлалия вздохнула, подняв глаза к небу, и вернулась в дом. Проспер последовал за женой, приговаривая, что Анжелина сошла с ума. Молодая женщина сама не знала, почему с таким пылом защищала молодого скрипача. Бригадир пожал плечами и отдал приказ. Один из его подчиненных освободил цыгана, а затем вернул ему скрипку.

— Тебе повезло, нечестивое отродье! Давай беги, и чтобы я больше не видел тебя в Масса! — прорычал военный[23].

— Благодарю! — с облегчением воскликнул молодой мужчина. — Но, как и утверждала эта прелестная барышня, я невиновен. Надев рясу, монахом не станешь. А черные волосы не сделают тебя цыганом.

С этими словами, сказанными насмешливым тоном, скрипач быстро пошел прочь. Анжелина поблагодарила бригадира и стала прощаться. Тот с изумлением смотрел на молодую женщину. Никогда прежде он не видел таких глаз — настоящих драгоценных камней нежно-фиолетового цвета.

— Мне пора, — сказала Анжелина, радуясь, что все так хорошо закончилось.

— Куда вы направляетесь? — спросил жандарм.

— В Сен-Лизье, мсье, — призналась Анжелина. — Я припозднилась, но, если ночь застанет меня в Касте-д’Алю, я переночую в таверне.

Она улыбнулась бригадиру и вошла в дом, чтобы попрощаться с кормилицей. Прощание было недолгим. Эвлалия и Проспер с негодованием смотрели на Анжелину. Они чувствовали себя преданными из-за ее экстравагантной выходки.

— Этот человек, вне всякого сомнения, говорил правду, — извиняющимся тоном сказала Анжелина. — Мне очень жаль, что я причинила вам столько хлопот. Я приеду в середине января.

Молодая женщина в последний раз взглянула на спящего сына и быстро вышла. Она взобралась на ослицу и пустила ее рысцой. По-прежнему шел снег.

— Спаситель, вернись! — молила молодая женщина, покидая город.

Перед ней простиралась долина, покрытая пушистым белым одеялом. На фоне мрачных серых туч вырисовывался темный силуэт скалы Кер. Взволнованная этим суровым ледяным пейзажем, Анжелина дала себе слово, что впредь будет приезжать сюда в дилижансе.

Когда она уже выезжала из Бьера, преодолев три километра в хорошем темпе, дорогу ей преградил цыган. Он стоял, подбоченившись, и широко улыбался.

Глава 4 Скрипач

Бьер, в тот же день

Сидя на ослице, Анжелина с тревогой смотрела на скрипача. Она спрашивала себя, как ему удалось так быстро оказаться у входа в ущелье Пейремаль. Ведь она своими глазами видела, как он спокойно шел по улице Масса.

— Прекрасная барышня! — воскликнул скрипач. — Не надо так пугаться, я не причиню вам зла. Наоборот, я предлагаю вам свою защиту на протяжении всего вашего пути, если вы скажете, куда направляетесь.

— А если я вам ничего не скажу? — спросила Анжелина, рассерженная, но, вместе с тем, заинтригованная.

Цыган пристально посмотрел на молодую женщину.

— И все же я буду вас сопровождать, — уверенно сказал он.

— Не стоит. Дайте мне проехать, прошу вас! Вы ничем мне не обязаны, и я хочу продолжить путь в одиночестве.

Странный музыкант не мог сравниться красотой с великолепным Гильемом Лезажем, однако его окружал ореол веселости и самобытности. Этому способствовала красная кожаная куртка, а также короткая накидка из волчьей шкуры, прикрывавшая лишь плечи. Серая меховая шапка придавала ему необычный вид равно, как и длинные вьющиеся черные волосы. Анжелина нашла его привлекательным, и это смутило ее: ей стало стыдно, что она испытывает интерес к незнакомцу. Молодая женщина попыталась напустить на себя чопорный вид.

— Я не уйду, не исповедавшись, мадемуазель, — заявил скрипач. — Уделите мне несколько минут, умоляю вас, сжальтесь надо мной из-за моего разбитого сердца. Но кто разбил мое бесстрашное сердце на мелкие кусочки? Ваши глаза цвета весны! Ах, ваши глаза! Они украли этот нежный цвет у апрельских фиалок, возможно, у лилий, зацветающих в веселом месяце мае!

Очарованная его словами, Анжелина не смогла сдержать улыбку. Она знала, что нельзя слушать людей, умеющих заговаривать зубы, но все же слезла с ослицы, понимая, что играет с огнем.

— Я слушаю вас! — строго сказала Анжелина. — Говорите быстрее. Уже два часа, а в четыре темнеет.

Скрипач склонился перед молодой женщиной в шутливом поклоне. Казалось, он был счастлив, что видит ее так близко. Среднего роста, он был, тем не менее, на голову выше Анжелины.

— Мадемуазель, я просто-напросто украл вашу ослицу, — признался он. — Если бы не ваша доброта, эти ужасные жандармы бросили бы меня в тюрьму. Вы понимаете, какая печальная участь ждала меня? Грязная солома в темнице Масса, холод, черствый или заплесневелый хлеб…

— Что?! — закричала молодая женщина. — А я-то искренне верила, что вы невиновны! Вы обманули меня!

Разъяренная Анжелина хотела сесть в седло, но музыкант схватил ее за руку. От этого прикосновения женщина внутренне задрожала, словно ее молодое тело откликнулось на таинственный призыв.