Ангелофрения

…Она сидела на скамье посреди пыльного и скудно освещенного помещения, похожего на склеп. На ее коленях лежала открытая книга – тяжелый фолиант с обложкой, сплетенной из металлических полос. На потертых пергаментных страницах каллиграфическим почерком были выведены имена. «Павел Эльвен, Андрей Эльвен, Матвей Эльвен, Эмили Эльвен», – прочитала Магдалина и торопливо перевернула лист, а затем – еще один и еще… Список был невообразимо велик. Порой попадались знакомые имена – Птанифер, Александр Козловский, – но в основном перечислялись те, о ком она никогда раньше не слышала. Магдалина рассеянно пролистала книгу дальше; то, что имя покойного отца записано на одной странице с именами живых и здоровых родственников из Мемфиса, наполняло ее смутной тревогой. В глубине души она догадывалась, что это было сродни видению растерзанного ангела, и также предвещало неминуемую беду.

Затем на страницу пала тень, Магдалина подняла голову и увидела, что склеп наполняется людьми. Они заходили безмолвно. Быстро и деловито выстраивались в шеренги, как солдаты, методично заполняя все свободное пространство. Мелькнула борода дяди Матвея, темное платье матушки Птанифер. Толпа обступила Магдалину, из-за тесноты и запаха цвеля, который принесли с собой эти люди, стало невозможно дышать.

Магдалина рванулась в ту сторону, где, как она полагала, была дверь. Изо всех сил рванулась. Сквозь безмолвные шеренги. Страстно желая выбраться к дневному свету.

И сразу же оказалась на лестнице, что вела на борт «Тиона», пришвартованного к причальной башне. Но одна из верхних ступеней рассыпалась в прах, и Магдалина сорвалась с высоты, раскинув руки. А навстречу ей метнулись присыпанные рыжим песком бетонные плиты…

Она проснулась, ощущая, что дрожит всем телом.

Что-то было не так. И дело не только в ее расстроенных чувствах.

Медная люстра тихонько позвякивала. Ее похожая на ската тень перемещалась по потолку с регулярностью часового маятника. Над заключенным в стекло городом бушевала снежная буря, словно кто-то с силой встряхнул шар. В саду испуганно горланили павлины. Во всем квартале тявкали, подвывая, псы. А с запада доносился сиплый вой пустынных шакалов.

Магдалина рывком села.

Пол приятно холодил горячие ступни. А еще он мелко дрожал, словно палуба набирающего ход дирижабля. В доме что-то упало, зазвенело стекло. Послышались торопливые шаги и приглушенные голоса.

Магдалина подошла к окну, выглянула в сад. Кроны пальм вздрагивали, точно их кто-то раскачивал. Павлины сбились кучей на поляне, окруженной сандаловыми деревьями.

Над Мемфисом разливалось синеватое свечение газовых фонарей. Над усеченной пирамидой храма Пта, а ныне Музея древностей Старого и Нового Царства скользили лучи прожекторов. Высоко в небе плыл, сверкая навигационными огнями, тяжелый дирижабль. Луч света скользнул по его оболочке, и Магдалина облегченно вздохнула: нет, не «Тион».

За дверью зазвучали голоса Каина и Адама. Младшие кузены возвращались, громко шлепая босыми ногами по паркету, в свою комнату.

– Я тоже подумал сначала, что это рассвет, – деловито рассуждал Каин. – Но солнце не встает на юге.

– Хм, – не менее серьезно протянул Адам. – А может, это горит Ахетатон?

– С чего бы ему гореть? – скептически спросил Каин.

– А если нубийцы напали? – понизив голос, предположил Адам.

– Ты еще скажи – ифриты из пустыни…

Магдалина накинула на ночную рубашку пеньюар, наскоро завязала поясок и толкнула дверь.

Коридор был наполнен живым, осязаемым сумраком. Он клубился, словно угольный дым, огибая островки света, в центре которых мерцали свечи в канделябрах. Сумрак настойчиво шептал Магдалине на уши что-то непонятное, но, несомненно, очень важное. Пахло теплым воском и тревогой.

Двери на южную мансарду были открыты, в проеме мелькали силуэты. Похоже, домочадцы и слуги собрались именно там.

Каин и Адам, в длиннополых ночных сорочках, с растрепанными волосами, остановились возле входа в свою спальню.

– Доброе утро, кузина! – поздоровались они в один голос. Глаза мальчишек светились так же ярко, как и свечи в канделябрах. Каина и Адама распирало от впечатлений и домыслов. Кому-кому, а им точно теперь не уснуть.

Действительно, уже утро. И близок тот волшебный час, когда первые зеленые лучи раскрасят Мемфис в цвета дня.

Но сегодня все будет по-другому; и это уже не предчувствия, это уверенность.

– Что случилось, братцы? – громким шепотом спросила Магдалина.

– Никто не знает, – развел руками младший.

– Но можно предположить, последует что-то интересное! – деловито приосанившись, высказался старший.

Мимо них пронесся, направляясь в мансарду, Кахи. Огоньки свечей затрепетали, некоторые погасли, плюнув в потолок струями чада. Слуга на ходу прижал руки к груди и отвесил поклон. «Господин! – зазвучал через миг его голос. – Прибыл курьер из мэрии!»