Ангелофрения

– Я стал парией, – признался Мукеш; он поглядел на нее и добавил: – Похоже, как и вы, Магдалина.

– Меня подставил Мосдей! – пояснила Магдалина. – Впрочем, я сама предоставила ему все возможности для этого. И теперь вынуждена бежать.

– Наши дороги сплелись, – сказал Мукеш. – Клянусь честью, я не оставлю вас в беде.

Магдалина вздрогнула. Роланд сказал на прощание похожие слова. Дороги сплетутся… Быть может, когда-нибудь. Пока же она и Роланд настойчиво удаляются, идя в противоположные стороны. И ничего поделать нельзя. Лишь росток надежды на то, что Роланд жив, становится прочнее корнями час от часу, по мере того как возрастает в ней сила «особой энергии». И благодаря этой надежде она живет, находит силы бороться.

– Не будем терять времени. Чем быстрее присоединимся к беженцам, тем труднее наемникам Мосдея будет нас учуять.

Мукеш помог перебраться в катер младшим Эльвенам, подал руку Магдалине.

Ощущать под ногами шаткую палубу было не очень приятно, а точнее – непривычно. Точно лежать на груди реки и чувствовать ее мерное, а порой беспокойное дыхание. Магдалина села на скамью, набросила на плечи некогда белую, а теперь рыже-серую накидку с капюшоном. Мукеш оттолкнулся от причального кнехта багром, катер нехотя отошел от пирса.

Через минуту воду за кормой вспенили винты. Не очень быстро, но все же обгоняя медлительные плоты и весельные лодки, катер двинулся в общем потоке речного транспорта.

– Как только окажемся за городской заставой, машину придется остановить, – прокричал из надстройки Мукеш. – Котел здесь маленький, и угля требуется не так уж и много, но все равно нужно экономить.

Магдалина кивнула, хотя Мукеш мог и не увидеть этот жест. К ней подсел Адам и приник к ее плечу.

– Там папа… – он не смог больше сказать ни слова; Магдалина ощутила на плече горячую влагу безудержных слез.

– Знаю… – прошептала она и прикусила губу, чтобы боль помогла не скатиться в бездну парализующей волю скорби.

Матвея Эльвена не стало.

Какая же судьба постигла тетю Эмили и остальных обитателей дома Эльвена, они ведать не ведали. О том, что мог натворить Мохан, подчиняющий «особую энергию» своей злой воле, лучше было не думать. Магдалина надеялась, что он, не сумев настигнуть беглецов, сейчас же убрался искать их следы в городе.

Однажды Магдалина поняла, что волчий взгляд Мохана пал на катер. Вероятно, наемник Мосдея наблюдал за «дорогой жизни» с одной из крыш теснящихся возле набережной домов. Магдалина не стала оборачиваться. Она представила себя речной водой. Не слишком чистой, но и не замутненной. Слегка соленой от слез Адама, чуть взволнованной, поскольку было впитано беспокойство тех, кто стремился на север. И взгляд Мохана не остановился на катере, заскользил дальше.

Каин вертелся неподалеку от Мукеша: то брался за штурвал, то подбрасывал в топку уголь, то задавал вопросы, касающиеся катера. Кровь авантюриста, доставшаяся от отца, кипела в нем, как вода в паровом котле.

Перед тем как покинуть город, Мукеш забрал с одного из пирсов говорливое многодетное семейство нубийцев: им не нашлось места на только что отшвартовавшейся барже. На палубе тотчас же стало негде упасть яблоку. Адам еще крепче приник к Магдалине.

Тем не менее полицейскую заставу, расположенную на островке, они миновали без задержки. Даже если бы на палубе катера везли паровой танк, полицейские бы его не увидели: нубийцы производили слишком много шума и суеты, чтоб замечать что-то помимо них.

Когда же кто-то вложил в руки Магдалине кувшин с молоком и пшеничную булку, она почти с удивлением обнаружила перед собой Мукеша. Бывший советник улыбался, а глаза его светились синим.

– Сейчас бы нам крылья! – улыбнулась ему в ответ Магдалина; говорить приходилось громко, чтобы перекричать гомонящих у нее за спиной женщин в пестрых платьях. – И с попутным ветром, словно птицы, а? Получится ли у нас?

– Такой полет потребует слишком много сил, – покачал головой Мукеш. – Пока вы не готовы. К тому же ваши кузены не обладают нужной способностью. Во всяком случае – пока что не обладают.

Магдалина улыбнулась и пригубила молоко.

– Но я собираюсь вам предложить нечто лучшее, чем крылья, – загадочно проговорил Мукеш и принялся протискиваться на корму.

…Вечером того же дня черная точка, появившаяся в небе на востоке, выросла в громаду дирижабля. Это был летающий левиафан устаревшей конструкции, с латаной-перелатаной оболочкой, с много раз перестроенной гондолой и прохудившимися дымовыми трубами.

Дирижабль лег на параллельный курс, уровняв скорость с катером. На его нижней палубе отворился люк, вниз упал, разворачиваясь, штормтрап. Нубийцы загалдели еще громче, а Магдалина кинулась к Мукешу.

– Кто это? – спросила она. – Дирижабль не из наших, не из гильдии.

– Точно, – подтвердил Мукеш. – Это тот дирижабль, который я купил у горцев. Я просил твоего дядю помочь с его ремонтом. Ну вот, – он снял со штормтрапа нубийского мальчишку, который принялся с обезьяньей ловкостью подниматься к дирижаблю. – Пожаловали наши названые братья – Нишант и Хасан.

Часть вторая